На берегах Нерли

СЛОВО О МОЕЙ НЕРЛИ 301 шек - сентиментальность, мол! - поскольку речь поведу опять о том же. Почти все мои творения, увидевшие свет, будь то малый рассказик или объёмистый роман, соотносятся с окрестно- стями моего детства. Какое бы действо я ни разворачивал в них, всё как-то невольно, само собой проецировалось на мою малую родину и географически, и человеческими судьбами. В этих повествованиях я называл Ремнево разными имена- ми: Овсяниково в «Вот моей деревне…», Тиуново в «Тёплом переулке», Лучкино в «Русских снегах», Пятины в «Вален- ках», Прямухино в «Пастухе», Кузярино в «Тропинках нашего детства», Выселки в «Хорошо живу», Истопки в «Архипове» («Сны золотые»)… Всё это было Ремнево, а не что-то иное, в окружении похожих на него деревень Хонино, Спасское, Соло- мидино, Плутково, Дуброво, Панютино… Я называл мою де- ревню и её собственным именем - в повестях «Свидетельство о жизни», «Хождение за три поля», «Слово о моей Нерли», определяя жанр этих сочинений с уточнениями - «повесть без вымысла», «повесть-исповедь»… Как средневековый рыцарь, преданно служивший Прек- расной Даме, славил и превозносил её достоинства, совершал в её честь подвиги, так я выстраивал повествования о моей ма- лой родине, страстно желая поведать людям о её чарующей красоте, о её изобилии и нищете. Любые политические, экономические, идеологические и прочие веяния из столиц я, где бы ни находился, мысленно со- относил со своей деревней: а как это будет воспринято там? Насколько приложимо к реальной деревенской жизни, насколь- ко жизнеспособно? Какое влияние, пагубное или благотворное будет иметь? Любые утверждения экономистов, публицистов, историков выверял я по своей родной стороне: крепостное право… столыпинские реформы… раскулачивание… химиза- ция и мелиорация… демократизация… самоуправление… Моё сердечное чувство - что-то вроде недомогания, име- ДА РАДОСТИ