На берегах Нерли

308 Юрий Васильевич КРАСАВИН Не этим ли ножом пырнули потом Мишку Фомина, друга моего детства, примерно на том же самом месте у общежития. Он из Ремнева, а учился на один курс старше меня. Ах, да чего только не бывало со мной на улицах этого го- рода! Не только события драматического, но и романтического характера…но об этом как-нибудь в другой раз. А вот никогда прежде не забредал я на ту окраину, куда забрел в первый вечер по приезде в Калязин; а именно тут был центр старого города - это когда Волга текла в своих есте- ственных берегах, а не в нынешних. Теперь же волны ее до- плескивают едва ли не до стен домов старой, ещё купеческой застройки. Так и кажется, что улица уходит под воду, а там про- должается город: шумит базарная площадь, громыхают телеги по булыжной мостовой, цветут герани в окнах жилых особня- ков, идет служба в Николаевском соборе, колокольня которого торчит ныне из воды. Былой купеческий центр Калязина ныне зарос лопухами в человеческий рост высотой. Меня умилили и эти лопуховые да крапивные заросли: всё-таки я очень деревенский человек, мне и это мило. Уже смеркалось. В окнах домов зажигался свет, слыша- лись голоса беседующих за семейными ужинами, собаки лая- ли, детишки ещё играли на дороге в песочке… Я наслаждался этой мирной, дремотной тишиной. И вообще в Калязине я как-то по-особенному почувство- вал другой темп жизни, несуетный, неторопливый, не захлебы- вающийся. Этот районный городок живёт по особым внутрен- ним законам, присущим именно ему. «В столицах шум, гремят витии, Идёт словесная война, А тут, во глубине России, Тут вековая тишина». Прошу у Николая Алексеевича Некрасова прощения за неточную цитату, но так уж во мне звучали его стихи, пока я гулял по Калязину, приуготавливаясь к встрече с моим Ремне- вом.