На берегах Нерли

СЛОВО О МОЕЙ НЕРЛИ 319 Но вот нет уже и следа той стирухи, что пряталась в ви- шеннике нашего огорода. В ней тайным образом по ночам валяли валенки, именно тайно и именно по ночам, поскольку занятие это преследовалось властями и называлось «спекуля- цией» - это чтоб колхозники не отвлекались на постороннее от полевых работ. Вот тот бизнес, что расцвел пышным цветом на нынешних рынках и именуется теперь бизнесом, - это и есть спекуляция, то есть не производство товаров, а их перепрода- жа. А изготовление валенок в ту пору считалось преступлени- ем, за такое сажали в тюрьму. Я написал об этом в своей повести, которая так и называ- лась «Валенки», она была в своё время опубликована в журна- ле «Новый мир». Приведу небольшую цитату из повести той: «Стируху» свою Гаранин Степан время от времени забра- сывал снегом, чтоб похожа была на сугроб. Но из этого «сугро- ба» обличающе торчала жестяная труба, кое-как склепанная из старого ведра. Да ещё тропочка вела от двора, которая к весне обнажилась, выдавая скрытое. Тропочка обрывалась ступень- ками вниз, как в волчью нору, и, толкнув тут тяжелую, обитую тряпками дверь, согнувшись в три погибели, можно попасть в саму стируху, тесную, кисло воняющую шерстью, душнова- тую от прели, гнили, до озноба зябкую и мокрую. Федя прошел по тропочке, скрючился на обмерзлых сту- пеньках, нырнул вниз, открыл дверь, шагнул и - под ногой плеснула вода. Поспешно отдернул ногу и, не закрывая дверь, огляделся. В маленькое окошко сочился слабый свет - даже не свет, а просто белел снег за стеклом. В полутьме разглядел Федя прежде всего широкий каток, вроде верстака столярного, на котором, собственно, и валяют; под ним печка с вмазанным котлом; слева у земляной стены - скребница из набранных гар- монью острых дощечек. И стены, и каток, и окошко, и соломенная крыша над са- мой головой были в прилипших ошметках шерсти. Сыростью ДА РАДОСТИ