Озеро

110 Юрий Васильевич КРАСАВИН не уступлю. Хоть режьте меня на куски, хоть жгите на высоком костре. И самое главное: он тоже меня уже полюбил. Верно, Митя? Ну, признайся, пусть мои девушки это услышат. Не слушая ее более, совершенно сбитый с толку этими ду- рацкими вопросами и не имея возможности просто выйти, я перелез через две кровати и отправился вон из палаты. 12. К тому времени я уже обнаружил по соседству нечто вро- де вестибюля или зала, где вдоль стен стояли широкие клеен- чатые диваны. На окнах там висели занавески, подобные мар- левым, а подоконники были широки, как деревенские лавки; перед ними стояли на полу в кадках раскидистые фикусы, так что если спрятаться, никто тебя не заметит. Спать посреди дня я не был приучен, да и просто находиться весь день в пала- те было тоскливо, потому скрывался на время мертвого часа сюда, и мне это сходило с рук. Самое же главное: тут, в диванном зале, стоял широкий вместительный шкаф с книгами. Он бывал обычно заперт, но, как выяснилось, два раза в неделю приходила строгая жен- щина в белом халате, отпирала его и в течение часа выдавала больным книги. Я обрадовался своему открытию, как радуется морепла- ватель, счастливо нашедший удобную гавань, где он отдохнет от штормов, починит паруса своего корабля, пополнит запасы провианта и питьевой воды. Правда, через зал этот то и дело проходили озабоченные медсестры, врачи, нянечки и прочие служащие больницы, скакали на костылях или ехали в колясках по своим делам калеки, но всем им не было до меня никакого дела. Я забирался на подоконник за самый раскидистый фикус и читал, читал… а отрываясь от книги, смотрел в окно…и все это удивительным образом побуждало меня к размышлениям. Я глядел на великий город, слушая его отдаленный шум, гре- зил… И мне было печально и хорошо.