Озеро

111 В зале этом, кстати сказать, часто появлялась мать Ромки - худенькая робкая женщина, удивительно похожая на своего сына. Она была по-городскому белолица, глаза печальные, ис- пуганные, а сама вся тонкая, хрупкая; руки с такими же тон- кими-тонкими пальцами, как у Варвары, но у той они были даже прозрачными. Ромкина мать одевалась по-городскому: в пальто с меховым воротником, шапочка на голове непривыч- ного мне фасона, на ногах аккуратные ботиночки и в руках не варежки, а перчатки. Наверно, они с моей матерью одного возраста, но как от- личались одна от другой! Я мог видеть явственно свою мать в эти минуты: в шали, в ватнике, подпоясанном веревкой, в ва- ленках с рваными калошами, в варежках, обшитых бабушки- ной новиной… У моей мамы и руки большие, грубые, как у любого деревенского мужика, и лицо загорелое, обветренное, и походка тяжелая, и голос грубый. С Ромкой я уже немного подружился. Он был бесхитро- стен, доверчив, и то еще замечательно, что москвич: охотно рассказывал мне и про метро - как его строили да как оно ра- ботает - и про иностранцев, живущих в гостинице с названи- ем «Метрополь», и про какое-то колесо, с которого видно всю Москву, про аквариум с китайскими рыбками… Он много кой- чего знал, этот Ромка, что мною никогда не видано, не пробо- вано, не слышано, - с ним было интересно. Вот только робок он был и из-за этой робости сторонился меня; знал, что я не в милости у Вити и за дружбу со мной его могут наказать. Кстати, мать приносила ему восхитительно вкусные вещи, которые и назывались-то неземными словами - зефир, эскимо, пирожное. Ромка щедро делился со мной тут же, в диванном зале, но никогда не приносил эти сладости в палату: или съе- дал все сразу, или прятал у нянечки в подсобном помещении. - Отнимут! - кратко объяснял он мне и просил никому не рассказывать, чем угощал меня. Ромка ни с кем не ссорился, побаивался обоих костыля- ТЁПЛЫЙ ПЕРЕУЛОК