Озеро

209 - Ты где находишься сейчас? - спрашивала Маня и загля- дывала ему в глаза. - Улетел за тридевять земель? Когда вер- нешься? Ему в общем-то хотелось рассказать ей, где был, что ви- дел, но нельзя, нельзя! Не поверит она и ничего, кроме полно- го конфуза, не выйдет из его откровенности; надо смириться с тем, что знание его неразделимо; он один во всем белом све- те причастен к этой тайне, а остальным она не дастся, нет… Впрочем, если очень хочется, то можно попробовать ввести Маню в этот мир, как в сказку. Взять с нее страшную клятву, чтоб никому и никогда не проболталась, и рассказать все. - С тобой что-то случилось, Сёма? - допытывалась она. - Тебе только расскажи, - ворчал он, томясь от бремени своей тайны. - Ты всем разболтаешь. - Я? Да ни в жисть, Сём! Нельзя было верить этой женщине, а как умолчать? Семён посомневался еще немного и начал будто нехотя, а потом все более и более воодушевляясь. Маня слушала про ледяные зеркала, про сосульки-столбы, подпирающие прозрачный потолок, про тонкий хрустальный звон, сопровождающий каждое движение путешествующего, и прикрывала улыбку ладонью: он и раньше рассказывал ей всякие небылицы, то про лягушек-свистунов, то про ныряю- щих ласточек, а теперь вот, вишь, про зайца, который заскочил под лед и забился в оледенелую осоку, где каждый стебелек будто зеленая палочка в сладком леденце. Зайца этого, конечно же, можно погладить и потрепать за уши; он, того и гляди, за- говорит человеческим голосом; точно так же и лиса, которая разыскивает его, пробираясь по льду, оскальзывается. Узнала Маня и про снегирей, скачущих тоже подо льдом, будто раска- тываются краснобокие яблоки… Она круглила глаза, надувала щеки и, наконец, не выдержала, засмеялась, вздрагивая пыш- ными плечами и пышной грудью; грубоватое, некрасивое лицо ее похорошело от этого смеха. ОЗЕРО