Озеро

212 Юрий Васильевич КРАСАВИН - Лягушку, говорю, слышала? Маня пригребла его властной рукой, ткнулась лицом ему в плечо и продолжала спать. Да, может, так-то и лучше: не дай бог проснется, тогда уж до рассвета не уснешь, это точно. Она живо растолкует, что будить женщину среди ночи без серьез- ной на то причины просто бессовестно. Что же теперь, собственно, с этой лягушкой делать? В больницу идти? Спросят: на что жалуетесь, больной? Так, мол, и так, лягушка в животе завелась… Умора! Хорошо, если про- сто посмеются да и отпустят, а то ведь захотят проверить, все ли дома у мужика. «А если и в самом деле обнаружат лягушку? Просветят рентгеном, а она сидит, животик себе почесывает. Что тогда?» А тогда, надо полагать, посадят его, Семёна Размахаева в музее или зоопарке и будут показывать добрым людям за деньги. «Ладно, пусть живет, - решил Семён сквозь полусон. - Всего и делов, что квакает… Не любо - не слушай, а спать не мешай. Закон для всех одинаков: живи и жить давай другим, будь ты лягушка, или человек. Мирное сосуществование!» От такой утешительной мысли уснул, и снилось ему, что лежит он - берег вместо изголовья, и ни рук, ни ног, только го- лова да брюхо просторное, величиной с озеро, и живет в нем одна-единственная лягушка, а больше никого. А потому одна, что поел он чего-то или даже выпил и вот отравил своё обшир- ное чрево. Семён ужасно расстроился: как так, было столько живности, куда ж подевалась? Пусть бы плавали рыбы, шеле- стели осокой стрекозы, водили усами клешнятые раки. Как же он мог, Семён Размахаев, потравить эту всю живность? Уце- лела только одна-единственная лягушка... Зато была она кра- савица, прямо-таки царевна - это он видел неким внутренним взором - в чешуе, как у золотой рыбки, с бирюзовыми глазами, веселая, голосистая. Семён ясно видел ее у себя в животе-озе- ре. - Ква-ква, - напевала царевна-лягушка. - Ква-ква-ква.