Озеро

314 Юрий Васильевич КРАСАВИН забывается. Вон Маня знает, сколько об Иване говорено у них было. Так почему же не забывается-то? А потому что он не просто солдат, тот Иван, его страдание возвысило. - Страдание, понимаете? - спрашивал Семён с особенным выражением на лице: будто и сам в эту минуту страдал. И вот тут, по Семёнову размышлению и рассуждению, ко- рень всего: сразу то, за что солдат муку принимал, - родной дом, родная земля, родные люди - все это вместе поднялось на такую нравственную высоту, что сделалось свято. Выше этого уж и нет ничего. А вместе с этим страдание выделило и самого Ивана среди прочих и подняло его. - Если б Христос не мучился на кресте, - высказал Семён вычитанную где-то мысль и ставшую уже его собственной мыслью, - то никто б и не поверил ему, не пошел бы за ним, исповедуя его учение. И вот уж две тыщи лет люди молятся ему… Я думаю, Христу здорово повезло. Да, была великая мука, но ведь какой случай выпал! На виду у всех людей и не за мелочь какую-то - за великое дело! Ему, конечно, повезло… И далее высказал то, что было им давно уже думано-пере- думано: - Мне иногда кажется, что ради своей победы надо… прос- то даже необходимо и смерть принять. Только бы случай хоро- ший выпал. Если очень хочешь победить и если победа того стоит… Понимаете? Актёр даже блин в рассеянности отложил. - Видимо, тебя, Семён Степаныч, так надо понимать, - уточнил он, - вот ты пасёшь своё озеро, бережёшь его, защи- щаешь - это ведь стоящее дело! - и значит, тебе надо погибнуть за него? Так? На это Размахай ответил, не раздумывая: - Так. Актёр переглянулся с подругой и высказал осторожно: - По-моему, это… как-то прямолинейно, что ли. Даже глу- по, а?