Озеро

37 но он ничего не мог припомнить. - Даже не верится: ты упал и никто не заметил. Никому и дела нет. - Во-во! Я им потом говорил: вы что же, гады? Куда гляде- ли?.. Я же маленький еще, вы за мной присматривать должны! А чо с них спросишь! Они сами мелюзга. Если б не теть Гла- фира - не знаю... думаю, не жилец был бы. Я когда второй-то раз упал - тут все, уж и не помню ничего. Совсем концы отдал. Замешкайся они еще минут на десять - ты б со мной сейчас не разговаривал. А так вот ничего, живу... Поболел я тогда не- дельку от простуды, синяки сошли, ну и порядок, выздоровел. А прошло несколько лет - я уж в третьем классе учился! - что такое: рука болеть стала и плечо. Я мамке: больно. Она по- смотрит-посмотрит - вроде ничего нет. Потом, гляжу, что это рука-то у меня не слушается? Да и болит очень! Меня - в боль- ницу. А там врач спрашивает у матери моей: не было ль тако- го, чтоб он когда-нибудь у вас сильно простыл? Мать говорит: давно уж, лет пять назад... так, мол, и так. Ну, тогда, говорит, все ясно... Костный туберкулез у него! Во через сколько лет сказалось... Долго я с этим маялся по больницам, в школу-то с пятое на десятое ходил, а потом ничего, зажило... На живом человеке все заживет! Вот только отметины остались. Да еще с тех пор одна рука короче другой... Заметно? Да, конечно, это было заметно. Предплечья - разные, руки - мужские, мускулистые - но как будто и не сестры. Странность эта была такого характера, что просто оторопь брала или, луч- ше сказать, этак болевое эхо отдавалось, когда видишь. - Хоп! Жена катит! - сказал Алексей, вскакивая. Вдоль берега, вдоль поля, по дороге, поблескивая на солн- це спицами велосипедных колес, ехала женщина, которую Иван видел нынче утром. Приблизившись, она обратилась к мужу: - Леш, ты обедать-то собираешься ли? - Забыл! Вот маленько разговорился с человеком... Он спрашивает, что, мол, у тебя с рукой, а я ему рассказываю, как в колодец падал да как в больницу угодил... РЕКА ЗАБВЕНИЯ