Озеро

93 (правая была в гипсе, у нее шевелились только пальцы). Как же могло случиться, что он завоевал себе право быть главным? Это удивительно. Как я узнал потом, неведомая болезнь безжалостно и не- умолимо ослабляла и делала нестойкими его кости, подобно тому, как по весне вода, проникая в лед, ослабляет его; или вот жуки-точильщики делают мягкой древесину. У нас дома в чу- лане стоял шкаф, у которого я мог запросто отломить кусок любой доски - так и у Вити: он рассказывал не раз, как од- нажды при очередном осмотре хирург взял его руку пальцами - «большой и средний внизу, а указательный сверху» - слегка, чуть-чуть нажал, и косточка хрупнула. А помимо того, что кости его были так хрупки, будто па- лочки из брюквы или турнепса, они еще самопроизвольно и постепенно искривлялись, вот как искривилась в запястье ле- вая рука Вити - стала похожа на мастерок, с каким работает у нас по деревням печник Ивантеев. Чтоб не изогнулись все прочие кости - в ногах, в руках, в груди - Витя месяцами вы- нужден пребывать в гипсовой броне. Да что месяцами! Он уже не первый год в больнице и просто не помнит, чтобы когда-то лежал свободным. При мне он находился в таком состоянии: ноги - словно в каменных сапогах-заколенниках, спина - в гип- совом корыте, шея - в толстом ошейнике, подпирающем щеки. Вид этого Вити просто потряс мое сознание в первый же день, как только меня поместили в больницу Тёплого переулка. Я не понимал, как можно жить в его состоянии. Мое собствен- ное несчастье тотчас показалось ничтожным по сравнению с тем, что постигло его: лежать вот так, целыми днями, месяца- ми, годами… И надеяться только на какое-то чудо. Однако я чувствовал не жалость, а ужас, только ужас; хотелось быть по- дальше, подальше от него, чтоб не знать, не видеть, не думать о нем… И несмотря на жалкое положение, несмотря на несчаст- ный свой вид, именно он верховодил в нашей палате, и делал ТЁПЛЫЙ ПЕРЕУЛОК