Озеро

94 Юрий Васильевич КРАСАВИН это самовластно, капризно, подчас жестоко. Всякое приказа- ние Вити исполнялось беспрекословно, он выносил решение в любом споре, как признанный судья; он поощрял, наказывал, возвышал и унижал. Увы, я тиуновский атаман, оказался у него в подчинении с первого же дня. А произошло мое покорение так. Помню, Витя уронил на пол цветной карандаш, которым что-то рисовал, сказал мне кратко: - Подними. Вроде бы не приказал, а попросил, но при этом прямо и строго посмотрел на меня. Тотчас подбежал Макарка, готовый оказать ему эту услугу, да и Колька Рыжий был рядом и уже наклонился, прислонив костыль к кровати, но Витя сказал им обоим так же негромко: - Не вы. Пусть он поднимет. И движением подбородка указал на меня. Я не пошевелился. - Мне же самому не поднять, - вроде бы объяснил Витя, и в его глазах было не повеление и не просьба, а вызов; именно вызов уловил я в его взгляде. - Вить, давай я его костылем опояшу разок, - предложил один из Колек. - Погоди. Тебе что, корова-конава-борона, тяжело накло- ниться ради такого больного, как я? - А если костылем по кумполу? - не унимался Колька. Мне наклониться было не тяжело, но ведь ясно же, что это означает. Тут дело не в товарищеской помощи, а совсем в дру- гом, что понимали и я, и другие тоже. Все смотрели на меня: покорюсь или не покорюсь? Что было делать! Поколебавшись, я подошел и поднял. А Витя этот карандаш тотчас уронил снова, вернее, бросил и опять повелел-попросил: - Подними. И я еще раз переступил через свою гордость, поднял, а значит, и покорился.