Озеро

95 После этого Витя посмотрел на приятелей, словно говоря: мол, понятно вам? Те переглянулись с улыбками: ясно, мол, чего тут! Так мне определено было место в мальчишеском сообще- стве больничной палаты. Главным тут был бессильный и беспомощный, однако грозный Витя, он властелин, князь; а возле него особо дове- ренные лица, его боевая дружина - два Кольки и Макар; он рас- поряжался - они следили за исполнением, обеспечивали пови- новение. А все прочие, и я тоже, - мы мирные пахари, смерды, чей удел - платить дань и даже прислуживать. Сознавать это было горько, все бунтовало во мне. Но пока что ничего поделать было нельзя. 8. Итак, я оказался на самой нижней ступени, что никак не мог считать для себя достойным, однако же не воспротивился, не смог. И даже мой недавний протест с употреблением му- жицких слов был лишь слабой попыткой сопротивления, к ко- торой я не решился прибегнуть еще раз. Надо было затаиться немного и выждать: поглядим-посмотрим, что будет дальше. А потому я зорко и ревниво присматривался к своим новым знакомым и, конечно, больше всего к Вите. То был неприятный и самому мне болезненный интерес: и не хотелось смотреть в его сторону, и в то же время как не смотреть! Витина кровать стояла боком к стене, а моя - торцом, из- головьем к стене противоположной. Таким образом лежал ли я, сидел ли, всегда был в поле его зрения, и то и дело ловил на себе недобрый, испытующий и вызывающий взгляд, который настораживал постоянно. Витя отличался всегдашней серьезностью, очень редко улыбался, никогда не болтал пустяков, и то, что он говорил, звучало по-взрослому рассудительно и умно. Во всяком слу- ТЁПЛЫЙ ПЕРЕУЛОК