Озеро

99 долго болело, но зажило, а потом рана опять открылась, и его положили сюда в больницу. При мне он уже выздоравливал, считал на пальцах оставшиеся до выписки дни. Кольку Рыжего в Новгороде во время артиллерийского об- стрела придавило кирпичной стеной; кто его спас, он не пом- нит, очнулся уже без ноги, в военном лазарете. Ноги не было по колено, а потом, много времени спустя, пришлось культю укоротить, но почему-то этого оказалось мало, и он перенес еще одну операцию. Рыжий каждый день говорил о каком-то изумительном протезе, который сделают ему здесь, в больнице и который будет ничуть не хуже настоящей ноги; с тем проте- зом - экспериментальным! - можно бегать, танцевать, выучить- ся на водителя троллейбуса и на хирурга тоже. А вот Колька Черный поплатился за баловство: вдвоем с приятелем разбирали гранату, которую нашли в развалинах. Приятель погиб, а Кольке Черному раздробило коленку, ра- зорвало живот и поранило руку. Рука зажила, и живот тоже ничего себе, а вот с коленкой хуже: оперировали уже, но - не- разгибалась нога, и Колька Черный ждал следующей операции. Что случилось с Макаркой, как он остался без правой ки- сти, не знаю. Он утверждал, что таким родился, и тоже мечтал о протезе, собираясь стать поваром; рассказывая о том, какую еду будет готовить, он облизывался и жмурил глаза, как кошка, поймавшая мышь и собирающаяся ее слопать. Каждый раз во время утреннего обхода пузанок усилен- но улыбался Борису Ивановичу или ловил его взгляд своими умильными, жалобными глазами; если же тот не обращал на него внимания, занятый другими, Макар, подкравшись, что- нибудь спрашивал у хирурга, а чаще всего просто вдруг лез целовать его, подхалимски говоря: «Миленький Борис Ивано- вич, я вас люблю больше, чем папу». Почему-то такие штуки сходили Макару с рук: хирург добродушно хмурился и хоть не поощрял парнишку на дальнейшее, но и не выражал недо- вольства. ТЁПЛЫЙ ПЕРЕУЛОК