Сны золотые

122 Юрий Васильевич КРАСАВИН лесу, сворачивал с дороги, натаскивал дров, разводил костер и просиживал до тех пор, когда школьники возвращались. Тут и он к ним присоединялся, шел в деревню. В школе считали, что забо- лел Пашка Маврин, товарищи не выдавали, а дома тетке дела не было, где обретается племянник. Так было тогда: то же чувство отторжения от людей, си- рость в душе и обида неведомо на кого: что-то не так, как следует, устроено на белом свете. Ну, философские вопросы в ту пору не занимали его, впро- чем, и теперь тоже. Нестроение в мире - факт, а отчего и почему - Бог ведает. Говорят, жизнь продолжается и после смерти - тогда дух Пав- ла Аркадьича, витая над Новой Корчевой, будет слышать и видеть человеческое бытие, опять досадуя и возмущаясь, как возмущает- ся и досадует ныне. Перед рассветом костер окончательно потух, а Маврин так заколел от холода, что еле разогнулся, встав с пенька. Казалось, он слышит скрип суставов своего тела; и руки были, как грабли – пальцы занемели и не слушались. Он пошел куда глаза глядят, с усилием переставляя ноги и пошатываясь; крупная дрожь била его – не поверхностная, а глубинная дрожь, когда холод берет в тиски и сердце, и спинной мозг, и печень… Челюсти свело - он не смог бы произнести ни слова. Споткнулся и упал; уж хотел не вставать, но земля была так холодна, что он все-таки поднялся, опять пошагал. И вот тут как избавление ему - вышел на узкую просеку, по которой тянулась черная труба на коротких бетонных опорах. Он обессиленно оперся на нее и тотчас воспрянул духом: труба, обернутая поверху изоляцией, была тепла. Ну да, сквозь стекло- вату и слой толя пробивался жар настолько ощутимый, что места- ми даже обжигало ладони. Это была теплотрасса от электростанции, что на берегу Вол- ги возле Новой Корчевы, к свинокомплексу в деревне Речицы. Маврин припал к трубе грудью, прижался лицом к шершавой изо-