Сны золотые

138 Юрий Васильевич КРАСАВИН Он сделал для кошки на трубе постель из сухого мха, а когда поднял туда ее, удивился тому, как она тяжела. - Ишь, наела живот-то! - проворчал он, укладывая кошку на прогревшийся мох. Она тотчас свернулась калачом, закрыла глаза. Хозяин сидел рядом, боясь спугнуть ее: вдруг вскочит и убежит! Тогда он оста- нется опять один. Он накрыл гостью сверху своим шарфом и ус- лышал, что она мурчит - это означало, что ей тут очень хорошо. Так же тепленько стало и на душе Маврина. «Ах ты, бедная моя! - думал он, прямо-таки изнывая от люб- ви и жалости к ней. - Тоже надумала умирать… У-у, проклятый город!». В эту ночь непогода разгулялась. Ветер бушевал в вершинах деревьев, неподалеку скрипело сухое дерево, словно кто-то от- крывал и закрывал калитку на ржавых петлях. В другой стороне что-то жалобно постанывало, словно бы в предсмертной муке. Грозный верховой шум навевал тревожные мысли. Павел Арка- дьич долго не мог заснуть, а потом сквозь сон слышал жалобное мяуканье. Вставать ему не хотелось, очень уж угрелся, и так по- думал, что кошку беспокоит лесной страх, знакомый и ему, или просто горячо ей от трубы. А утром выяснилось: у кошки появились котята, четверо. Событие это озадачило Маврина. Все прежние доводы были опрокинуты: она не умирать пришла в лес - ее просто выбросили прежние хозяева, ее предали… как предали самого Маврина жена и дочь. Он всегда отгонял от себя эту мысль о предательстве, но ведь она верна: он оставлен, брошен, предан… 10. С раннего утра он продолжал свои труды по обустройству жилья, но на этот раз его обеспокоили выстрелы: после первого же послышался жалобный, отчаянный крик - должно быть, соба- чий. Павел Аркадьич насторожился, прислушался: неужели кто-