Сны золотые

20 Юрий Васильевич КРАСАВИН - Вадя, если узнаю, что ты хулиганишь, пощады от меня не жди, - пригрозил Евгений Вадимыч не очень уверенно. - Сначала застукай на месте преступления, а потом говори про пощаду, - заявил тот в ответ. - Сходи к юристу, узнай свои права. Сказано было таким тоном, что пришлось прикладывать ла- донь к груди и поглаживать, утишая сердечную боль. - Ты как с отцом разговариваешь? - заступилась Татьяна, за- метив, что муж взялся за сердце. - А как? Нормально, - огрызался сын жестким голосом. В таких случаях Евгений Вадимыч запирался в ванне, от- крывал кран, чтоб ничего не слышать. Он сознавал себя слабоха- рактерным, безвольным, и потому тоска была в душе. «Зачем я их родил? - думал он о сыновьях. - Что за странная прихоть у людей: производить на свет себе подобных? Насколько лучше было бы без них!" С некоторых пор ему казалось, что он потерял сам себя. Слов- но лучшая его половина отделилась и исчезла, и оттого теперь нет у него, у Кузовкова Евгения Вадимыча, ни решимости, ни воли. 7. А ведь когда-то был орёл! Ну, если не орёл, то уж во всяком случае не мокрая курица. В институте учился - кто лучший тан- цор, ухажер, гитарист, волейболист? - Женька Кузовок! Случись драка - и в драке был неплох. А поехать куда-нибудь и уговаривать не надо: со студенческим отрядом где только не побывал! И на туркменском хлопке, и на рязанской картошке, и на астраханских арбузах. На байдарках ходили по Каме и Витиму, и по Катуни; в пещеры лазили…. Во всяком предприятии он был самый завод- ной, самый предприимчивый. Каждое такое путешествие, каждое событие поднимало его в собственных глазах, потому и был он орёл! Теперь же духом упал и дерзость утратил: даже стал как бы ниже ростом, голосом тоньше, глаза обрели собачью грусть: от