Сны золотые

68 Юрий Васильевич КРАСАВИН лых щей!» - принял и банку, и миску, бережно. Этак неспешно, аккуратно уложил их в цветную авоську, которую Раиска тотчас возненавидела, потому что на ней изображена была хорошенькая женская головка и плечики, и туго распираемый лифчик… - Не зябнете по ночам? - спрашивала мать. - Небось, туман там стоит, холодно? Жену надо было с собой прихватить… для тепла. - Моя хатка с двойной крышей, Галина Дмитриевна, а спаль- ный мешок на гагачьем пуху, - отвечал дачник «Хвастун», - подумала Раиска и тотчас сказала вслух, в от- крытое окно: - Хвастун! - В нем и в зимние морозы спать тепло, даже в сугробе, - не- возмутимо продолжал он, словно и не слышал ее пренебрежи- тельного замечания из окна. - Я в него не залезаю, сплю поверх, а то жарко. Ночи стоят теплые. Правда, у меня там по утрам и вечерам туманец поднимается, бывает и прохладно. - Как вы не боитесь там! - удивлялась мать. - Один… в лесу… Я б со страху умерла. Раиске показалось, что он и мать переглядываются со значе- нием, то есть глазами-то ведут другой разговор. Что произошло между ними и когда? Накануне, пока Раис-ка была в городе на рынке? Дочь отметила; мать по-особенному улыбалась, и голос ее стал мелодичным. «Ишь ты!» - ревниво рассердилась Раиска. - Зато у меня тихо-то как! - говорил дворянин Сутолмин. - Иные лечатся минеральной водой, физкультурой, а я тишиной. - От какой же болезни? - От сердечной, Галина Дмитриевна, от сердечной. Была кра- савица-жена - и нету. Были друзья - покинули. Теперь один, как перст. И далее они разговаривали в том же духе, а Раискино него- дование нарастало. Она не выдержала, живо сменила свое платье на тот драный халатик, в котором обычно мыла полы или стира-