Книга

119 Надежда Викторовна засиделась допоздна. Она чувствовала глубокое удовлетворение от чистоженского поступка. На Зеленове она отыгрывалась регулярно за свою неудавшуюся жизнь. Спешить ей было некуда, семьи у неё не было. Жила она с престарелой матерью. Когда Надежда Викторовна, что называется, «перезрела», она стала во всём похожей на мать, переняв сварливость, злопамятность и перманентное чувство презрения к благополучию. Тихонько скрипнула дверь в класс. Надежда Викторовна вздрогнула и близоруко начала вглядываться во тьму поверх настольной лампы. В дверном проёме мелькнула маленькая тень. Вдруг Надежда Викторовна ощутила лёгкое головокружение. Перед ней стоял Зеленов. Он был страшен. Волосы его были взъерошены, словно от электрического напряжения, глаза пусты, нижняя губа подёргивалась. В руке он сжимал металлический классный острый треугольник, именно острый угол которого был направлен на Надежду Викторовну. – Это что ещё такое?! – преодолевая ощущение бреда, начальственно громко спросила Надежда Викторовна и протянула руку, чтобы вырвать треугольник. Внезапно Зеленов резко отшатнулся с ожесточённой гримасой и замахнулся треугольником. Теперь отшатнулась Надежда Викторовна. Зеленов был крайне страшен. Он тяжело дышал и смотрел сквозь Надежду Викторовну выпученными глазами. – Зеленов, быстро успокойся, – дрогнул голос Надежды Викторовны. – Надька, сволочь, сядь за стол! – неожиданно взрослым голосом приказал Зеленов, медленно приближаясь. Надежда Викторовна ватно осела на стул. Ужас парализовал её. Она уже ничего не чувствовала. Пустота и сумрак во всём теле. – Открой тетрадь, Надька, – прошипел Зеленов, треугольник дрожал в его руке, – и пиши. Надежда Викторовна непослушными пальцами открыла классный журнал, не глядя, нашла незаполненную страницу. Не видя, подхватила ручку. – Пиши, – шипел Зеленов, – пиши: «Никого не виню. Решение приняла добровольное. Больше так не могу. Надежда Викторовна». Надежда Викторовна писала. Из мутных вод сознания льдиной