Книга

143 Цинично курить над остывающим трупом. Смачно и устало говорить близким усопшего: «Мы сделали все, что смогли», и уходить по коридору, оставляя за спиной не нужную трагедию. Забыть в больном какой-нибудь ланцет... Но я – не хирург. Хотел бы я стать моим знакомым. Занудствовать по телефону, отрывая меня от работы, не давать возможности отказать в не нужной встрече. Никогда не равняться с моими друзьями, навсегда провонять мою комнату голубыми носками... Но я – не мой знакомый. Хотел бы я стать моим соседом с дрелью. Жить со мной в одном доме. Просыпаться в восемь утра, завтракать чаем с бутербродами со слезливым сыром или постылой вареной колбасой и тут же браться за дрель. С удовольствием перфорировать утреннюю стену. Не думать о спящих детях. Будить тех, кому в ночь. Быть желанным всеми. Убитым перфоратором... Но я – не мой сосед. Хотел бы я стать критиком. Увесисто и томно сказать красноречивым междометием какому-нибудь Гоголю: «Иди в ***опу, Пушкин!». Запороть гениальный роман розгами бездарных фраз. Носить скептическую физиономию. Наслаждаться своей значительностью, палачеством, человекоубийством... Но я – не критик. Я окурок Когда-то я был красивой тугой сигаретой. В процессе курения мой пол поменялся на мужской. Меня обслюнявили. Из всей пачки выбрали именно меня. Раскатили в пальцах, рассказывая банальную сагу о тупости начальника, будучи перманентным никем. Раздавили мой огонь, мой жар об стену, погасили. Бросили. Маленького, смятого, мокрого. К таким, как я. Сверху накрыли смачным плевком, чтобы я вдруг не возгорелся. Я путешествую в мусорной машине. Я познакомился с мусором. Знаете, есть что-то в мусорных баках! Будучи окурком, я прожил более интересную жизнь. Спасибо, небеса, что выкурили меня! Я обозначился.