Книга

307 III Свежевсобаченный стояк работал как новый. Но, померанцевская тёща, а, может, и вечно недовольно-сонная жена Катя, походя орудуя афишными тумбами бёдер, «спортили» шкаф. То есть, у того натурально вмялись «вовнутры» (в автобусах «Икарус» всегда дебильно-шрифтографический восклицательный знак оказывался составляющей мягкого, и получалось «Ы») и бока из ДСП покосились. Хрупкая, собранная Померанцевым, путём забивания шурупов в торцы панелей, наконец, словно долго страдавшая роженица, конструкция разродилась платьями, всякими необъятных размеров пачками белья, коробками с подаренными ещё на свадьбу миксерами, утюгами, фенами, тостерами, наборами одноразовых китайских ножей, вилок, ложек, чашек, мисок… То есть, Галина Михайловна огребла по жирному затылку кофемолкой, и, таким образом, получила с небес новую роль. – А если бы тут Катенька с дитём (тёща это дитё по имени не помнила никогда) тут проходили?! – обрела крылья и надрывную арфу Галина Михайловна. – И всё?! Прощай семья! Прощайте, милые мои! Только мы вас и видывали! В палас закатает, да на свалке захоронит! Померанцев обречённо оглядывал шкаф. – Воооот! Смотрит. Что, интеллигент очкастый, ящик собрать не можешь? – тёща колыхалась всеми размашистыми лаврами, плечистыми тогами и трагедийно заходилась чуть ли ни «Умирающим лебедем». Померанцев почти привык к постоянному бессмысленному ору и пропускал его мимо ушей. Он молча оделся, укутался шарфом по самые брови, и, не слова не говоря, вывалился в прохладную вонь подъезда. С наслаждением грохнув дверью и привалившись к грязной зелёной стене, выдохнул, слушая, как мычит за шершавыми стенами Катя, звонко причитает, вводя в резонанс лестничные пролёты, тёща, и басовито и со знанием дела, нервируя перекрытия, орёт Надежда. Надежда… Померанцев брёл по подтаявшему снегу, в надежде просто купить этим тварям огромный, как и они сами, шкаф. Шкафище. А ещё лучше, потом, заперев их в этом шкафу, наподобие гроба, вывезти на Волгу и отправить по течению в Астрахань. Хотя нет, затонут. Ну, и тем лучше… Не было никого жалко... Только себя.