Книга

33 Любов Ловелас Любов полз по выщербленным кирпичам общежития Культпросветучилища на второй этаж. Тьма заволокла город. В карманах плаща ловеласа Любова нагревались хитрая бутылка водки и мудрая тушёнка. Ловелас Любов полз, стараясь не создавать лишнего шума. Наконец, достиг заветного подоконника. Срывая ногти, постучал в окно: – Лиииииза! Лизанька! – висеть на втором этаже и быть одновременно элегантным не получалось, поэтому и стук, ишёпот получились довольно громкими. Окно молчало и обдавало ещё большей тьмой, чем снаружи. – Лиииизааааааааа! – скрёбся Любов в пыльное стекло. Стекло хранило честь и продолжало надменно молчать. – Лииизачка! Это я, Любов, проснись, открой окно … сука… радость моя. Пальцы онемели, да и груз в карманах тянул вниз. «Вниз» ловелас Любов не представлял каким образом, а «вверх» представлял, но уже без энтузиазма. – Лииииииззззаааа! – онемевшими пальцами цепляясь за жесть подоконника, прошипел ловелас Любов. Ослепительный свет оглушил ловеласа Любова. Это было первым потрясением. Вторым потрясением стало, когда перед остывшим лицом ловеласа Любова появилось лицо Юлии Сергеевны. – Какого х…, – запнулся ловелас Любов, готовый зубами впиться в подоконник, и вежливо добавил, – Вы, только Вы – моя страсть, моя печаль, моя нега, мои перья амура! – пальцы скребли кирпич, ноги немели, мозг лихорадочно работал. – А Лизочку кто звал? А? – Через её девственную комнатку к Вам войти только и хотел. Любов почуял запах освобождения – из окна несло тёплой домашней кухней, бытом. Нужно было только подтянуться. – Это Вы, Эдораст Петрович? – проговорил тонкий голосок из бесшумно распахнувшегося окошка слева. Юлия Сергеевна моментально высунула голову. – Лизонька?!