Книга

87 Креативный Гоголь «Редкая птица долетит до середины Днепра», – написал Гоголь и блаженно откинулся в кресле. «Хороша строка! Редкая птица...». Вспомнил Днепр и закурил. «Да уж, редкая... Хороша строка. И поэтична, и отражает масштаб события. Редкая птица... Редкая». Внезапно что-то заставило насторожиться. Сгорбился над столом, тонкими пальцами откинул прядь со лба. «В чем дело, что-то не так... Днепр широк, птица, конечно, перелетит, и большие расстояния покрывают, но что-то не так. Ну да, поэтично. Птица летит, типа. Днепр широк и все такое». Окурок обжег пальцы. «Твою мать! Редкая птица долетит». Вдруг обожгло мозг мыслью. Жалом коварным пронизало все естество. «РЕДКАЯ!!! То есть какая-то все же долетит!». Сноваоткинулсявкресле, заложиврукиза голову.Вмысляхпроносятся родные места. Птицы. «Редкие... е-мае!!!». Вскинулся Гоголь, заходил по комнате. «Редкая! Это что ж значит?! Редкая, это, типа, которой в нашей полосе не водится?! Ооох, москальская мовь!!! Значит, наша не долетит, а именно “РЕДКАЯ”-то и долетит!!! Павлин точно не долетит... Страусы вообще не летают. Рееедкая... Так красиво было... Редкая птица... Вот уродство». Закурил и не заметил, как выкурил сигарету. «Не поймет издатель... Потону в объяснениях “не всякая”, “не каждая”, “некая”». Тряхнул головой, отгоняя пошлость и дурновкусие. Гоголь схватил черновики и, скомкав, предал их огню. На столе остался лежать лист, в конце которого виднелась строка «Редкая птица долетит до середины Днепра». Холодный ветер хлестнул по щекам... «Гулять и думать... “Редкая” долетит, дрянь, до середины... Не каждая . О! Не каждая, не всякая... Это близко! Не всякая птица». Гоголь остановился и сказал сам себе: «Не всякая, всяяякая, слово-то какое поганое: “всяяякая”. Язык вываливается. Всяка бяка долетит до середины Днепра!». Мимо со свистом и гиком пролетела тройка с лихачом, обдав снежным вихрем. «Редкая, значит, долетит до середины, а наша-то может и перелетит... Все не о том. Это ж метафора, образ. Надо легче мыслить. Надо процитировать потенциальному читателю...». Заложив руки за спину и опустив голову на грудь, двинулся Гоголь к будке полицейского.