Биография Пролетарки

11 кажется, забыли все об этом прошлом. Но когда старый лес разгуляется, когда запляшут ветер с бурею, засвистят сосны,—поднимутся на слабые локти лряхлые старухи, чей огарок жизни еле теплится в тепле печи и сухонькие губы прошепчут: — Свят, свят, свят,—и дрожащей рукой прикроет она внуков. В шумном говоре леса и посейчас старухе слышатся темными ночами выстрелы, плач, песни и придушенное пьяное бормотание. * * * В одну из таких поездок в селе Власьеве сгорел Арсений с вина. А когда испуганная девка вышла в компанию и заявила дрожащим от испуга и холода голосом: — Помер, ей, ей, помер—холодный как лягушка,— Арсеньев, любимец, горластый доезжачий Тереха спокойно сказал: — Унесли таки черти, не больно торопились с покойником, а тут вдруг!.. В память сгоревшего сыночка Варвара Алексеевна организовала санаторию, где доживали век разные барыни и наращивали грешные телеса монахини. Бочка квашеной капусты. Умирало старое купечество. А новое,— Морозов Абрам Иванович с угрями на шее и бриллиантовой булавкой в гороховом галстуке, с французским коверканием русского языка, в тиши отдельных кабинетов «Яра» и «Стрельны» давился устрицами и покупал поцелуи крашеных парижских проституток. И охмелев, замертво валились кутилы в об`ятия лакея. А на утро рыгали, пили сельтерскую и говорили о погоде и политике с дамами-благотворительницами... * * * … Когда бочка капусты кончилась и раскрыли другую, приказчик, зажав нос от зловония, побежал к заведующему лавкой: — Испортилась, не годится... — С`едят, не бросать же добро. Можно бы скоту продать, да, пожалуй не станут есть-то. А наши слопают, до получки долго,—нарывай. И приказчик, отворачиваясь и зажимая нос, нарыл первой по очереди бабе... другой...третьей. — Да что же это господа хорошие, поглядите—от ней смердит на версту, какой торгуете, перемените!.. — Не приказано, мы—народ служащий, подневольный.