Биография Пролетарки

22 — Кто идет? Стой! Лица скрывает густо падающий снег. — Я с з... з... з... — Разве не знаете, что совет рабочих депутатов запретил ходить по двору после 10 часов. Да чего вы жужжите, отвечайте толком! — Я с з... з... з... Так и не выговорив трудного слова, Сторожев поясняюще махнул рукой на багрово освещенный завод. … Боевые пятерки стачечного комитета охраняли фабрику. * * * … В окно было видно красное колеблющееся зарево. Губернатор наблюдал его в перламутровый театральный бинокль и порой ему казалось, что огни расплываются кровавым пятном, что горит уже не в одном, а в нескольких местах и огнем охвачена вся фабрика. «Что там происходит? Что делают эти люди, сорвавшиеся с цепи? Жгут дом хозяина? Контору? Хлопковые склады? Фабрики?.. Эти жандармы опять не сумели получить сведения. Фабрика точно отрезана». Чтобы лучше вглядеться в зарево, он выключил свет и зарево выступило отчетливее на фоне наломанных линий фабричных крыш. «Если фабрика сгорит, будут большие неприятности. У этого Морозова в министерстве торговли — крупные связи... Лощеный хам не потрудился даже лично просить, а прислал из Москвы с нарочным спокойное письмо, в котором заявил, что он, конечно, не смеет вмешиваться в дела начальника губернии но в праве, как собственник требовать охраны своего имущества и немедленной высылки войск на фабрику. Войск? Где они, войска!»... И все же на другой день по получении от Морозова письма утром губернатор вызывал к себе начальника гарнизона. У полковника болели зубы, лицо сʼехало на сторону и говорил он страдальчески плаксиво. — Не берусь. Помилуйте, три взвода драгун и четыре роты гренадер. Какие это войска! Как хотите, не берусь. Но с Морозовым ссориться было рискованно. Взводу драгун приказано было сделать разведку. Их налет рабочие встретили дружным ружейным залпом. Ни одна голова не высунулась из-за баррикад. Взвод вел опытный ротмистр. Он сразу понял, что имеет дело не с толпой, а с организованным, сплоченным и дисциплинированным противником. Драгуны отступили, увозя двух раненых. Беспокойный Морозов нажимал в Петербурге. Ночью 29-го декабря лично губернатору по телефону было передано распоряжение министра внутренних дел. Министр приказывал немедленно ликвидировать стачку, ценой любых усилий занять фабрику, арестовать стачечный комитет и членов совета рабочих депутатов. Губернаторская карьера была поставлена на карту... — Скоро, — раздраженно крикнул губернатор, отталкиваясь от окна и включая свет.