Биография Пролетарки

24 отвертывать. Отвернем гайку, другую, третью, потом рельсину—тюк и на сторону, штук шесть так отвертели... — Эй, кто тут, стрелять буду, кого надо? Дружинники от костра бросились к баррикадам. В темноте стоял запыхавшийся человек. — Куда идете? — За красными яблоками. — К кому? — К Фоме на мельницу. — Проходи, товарищ. Ну, как? Парень в собачьем треухе перелез баррикаду и опасливо глянулся назад. — У монастыря на Бараньей горушке пушки ставят — штуки три. Стачечный комитет весь в школе? К нему из Москвы с бумагой. Он вышел из света костра. Шаги его смягчил талый вновь выпавший снег. Стало тихо. Кто-то нервно вздохнул: — Эх-ма... * * * Кто-то подошел к окну, размотал шнурок и открыл фармугу . В комнату хлынула морозная ночь. Сизый дым заколебался и отодвинулся под напором чистого воздуха. Все почувствовали себя легче и каждый подумал о том, как он раньше не догадался сделать такую простую вещь. Заседание стачечного комитета продолжалось вторые сутки. Это не было заседание в строгом смысле этого слова. Из казарм приходили рабочие, с баррикад дружинники, лазутчики из города. Каждый докладывал, и члены комитета, бывшие в комнате, обсуждали поступившие сведения. На ходу разрешали возникшие вопросы, давали распоряжения и сами отправлялись их исполнять или руководить их исполнением. Тов. Мудрый вторые сутки не покидал стачкома. Сухое, резко очерченное лицо его обтянулось, усы обвисли, волнистые волосы липли ко лбу и он поминутно откидывал их рукой назад. Когда в комнату хлынул свежий воздух, он жадно вздохнул его полной грудью и усталый голос зазвучал его свежее. — Путь, товарищи, один, его указал комитет нашей социал- демократической партии. Нужно держаться до тех пор, пока мы своей борьбой поддерживаем московских товарищей. Но бессмысленным безумием является предложение товарища Ершова о защите баррикад до последней капли крови, в случае если мы получим сведения о подавлении восстания в Москве. Члены стачкома сидят на партах. По стенам развешены черные таблицы слов. Таблицы серы от пыли и кажется, что эта же серая школьная пыль осела у всех на лицах. Чисто выбритый сухой дружинник резко