Биография Пролетарки

41 В эту пору пришла в волость бумага на предмет розыска беглого рядового—Павла Кучерова. Кряду же и завод Морозова—кирпичный. Не этот, не Рябеевский, а выше—Синебрюховский, загорелся. А потом прошел слух, что лихие люди лесом похаживают. Тут и у меня петух красный пропел. Проснулся—горю с четырех концов. Выскочил в окно. Гляжу— Павел, он самый, да на меня. Умолил я его отпустить, а как обернулся он, я ему поленом по голове как дерну, и покатились мы по земле. Я-то кое-как нож достал, а он вырвал, да как полыснет мне по роже. И не быть бы мне живому, кабы люди не поспели. Его схватили. Связали. Уж и бил я его, и ногами, и по всякому, как валялся он связанный. Замертво в волость свезли. Всю мне рожу испортил, чорт. Ну и упекли его под суд. Видно, не бывать плешивому кудрявым. Ну, известно, мне Морозов дом-то лучше сгоревшего втрое поставил. А теперь хуже я пса. Прохода мне не дают. Я ли их дураков на работу не устраивал, э-эх!.. * * * Солнышко встало розовое, свежее. Старик поднялся, собрал удочку и, видя, что и мы поднялись, сказал: — Вам куда?—Влево? Ну, тогда мне вправо. Счастливо оставаться. И, согнувшись, пошел он по траве, оставляя темные следы. «Тверская Правда», 9 декабря 1926 года