Биография Пролетарки

4 I Первый кирпич. — Ну, ну, ты, полупочтенный, куда прешь с суконным рылом в калашный ряд. — А ты, кавалер, не серчай попусту, не то борода расти не будет. На, миленький, детишкам на молочишко, жене на чаишко. Ну, бери, бери, свои люди, чай задаром и чирей не вскочет... — Ну, проходите, что же мне с вами сделать, нагорит мне за вас от его превосходительства. Наш генерал серьезный, у-у-у! Такой разговор происходил 60 лет тому назад у дверей губернского ведомства между швейцаром в баках с медалями и булавой, очень похожего на ясный самовар, и купеческим братом, в чуйке и сапогах гармошкой. Назойливый посетитель ловко и незаметно пробрался до канцелярии и не менее ловко обронил красненькую на стол «чирьеватой личности». Тот на минуту приостановил бег пера и, не подняв головы, стал рыться в бумагах. Десятка была погребена. Потом лицо поднялось: — Мне бы к господину исправнику. Дельчишка есть! — Не занят,—заявила чирьеватая личность, ткнув пером в бравого обладателя сизого носа, тоже похожего на блестящий самовар с расширением к низу. — Кто такой, по какому делу?— спросил он, продолжая ковырять черные зубы. — Дело до вас, батюшка, ваше благородие, есть маленькое: фабричушечку затеваю. Морозов я буду, может, слышали. Исправник вскочил так быстро, что при его тучной благочестивости трудно было ожидать. — Абрам, не имею честь имени батюшки знать... Саввич? — очень приятно. — Марцыпанов, стул его степенству. «Личность» принесла стул. — Садитесь, в ногах правды нет, как наши отцы говаривали, хе-хе. Чаю не хотите ли? Может, сигарки. Не курите! М-да. Хорошая у вас вера, ей-богу, а мы бритоусы-табачники, — увивался исправник. Через час ржавая канцелярская машина, обильно смазанная пачкой радужных, без обычной волокиты, родила бумажку, разрешающую «купеческому сыну, купцу первой гильдии, почетному потомственному гражданину и коммерции советнику Морозова Саввы, сыну—Морозову Ивану Саввичу, в пределах города фабрику ставить». «Тверская Правда», 30 октября 1926 года