Памяти композитора Вениамина Флейшмана

45 ЛЕНИНГРАД: ГОДЫ УЧЕНИЯ С места: Теперь говорят — как Свиридов (смех). Свиридов: Почему Дзержинский ушел из консерватории? Потому что он просил сделать ему инди- видуальный план занятий, а ему отказали. Пустыльник: Дзержинский ушел, потому что его исключили 38 . Свиридов: Мы говорим о том, что у нас художественный вуз, что у нас не должно быть чисто ме- ханического выполнения учебного плана, что нужно принимать во внимание талант и пр. Я не берусь об этом судить, с моей точки зрения, это вообще необъяснимо. Все мы говорим о том, что учеб- ный план плох, перегружен. В то же время, если посмотреть, сколько композиторов имеют дипломы об окончании консерватории, то мы увидим, что даже такой человек как Шостакович, не имеет дипло- ма, потому что не сдал эстетику. Серебряков: Кстати, Шостакович имеет диплом. Свиридов: Есть предметы второстепенные и первостепенные. На свете столько наук, что все на- учить (выучить? — Е.С.) нельзя, нужно, чтобы образование било в одну точку. На композиторском факультете нужно стремиться к тому, чтобы сделать из человека композитора-профессионала, и нуж- но выбрать определенное число предметов, устремленных к этой цели. Молодые композиторы живут в неважных условиях, работают для того, чтобы существовать, и учебный план не дает им возможности работать. Фамилия Шостаковича неоднократно звучала на протяжении всего заседания. Говорили о Шоста- ковиче-педагоге, о его особенном преподавательском методе. К примеру, И. Финкельштейн высказал- ся о характере занятий: «В классе Д.Д. Шостаковича очень широко практикуется музицирование, мы много играем, анализируем прослушанное. Проигрывался цикл симфоний Шумана. Для меня симфо- нический Шуман был некоторым открытием». Обсуждалось и влияние музыки Шостаковича на его учеников. Факт такого влияния воспринимался как порочный, тормозящий индивидуальный рост студента и поэтому достойный осуждения. Первым о подражании Шостаковичу сказал П. Серебряков: «Я слышал одного из студентов Д.Д. Шостаковича, тов. Доброго, и, что тов. Добрый подражает тому этапу творчества Шостаковича, который Дмитрий Дмитриевич уже прошел». И. Добрый не мог не отозваться на такое замечание, и его реакция была характерной для того времени. Он оправдывается и открещивается от влияния учителя и его музыки: «Здесь говорили, что у меня чувствуется влияние Шостаковича. Я думаю, что это не совсем соответствует действитель- ности. Может быть, в какой-нибудь степени есть что-то, но почему не заметили вещи на текст Мая- ковского — что там от Шостаковича? Возможно, мне нужно обратить на это внимание, но все-таки нужно замечать и другие тенденции». Ту же тему продолжил и Ю. Свиридов: «Здесь говорили, что многие работают под Шостаковича. У нас в классе это особенно заметно. Это происходит потому, что нет живой среды, живого отклика, человек привыкает к требованиям своего профессора». Но основную часть времени заняло обсуждение Флейшмана — не только фрагментов оперы «Скрипка Ротшильда» и сопровождавших ее показ комментариев автора, но и других его выступлений, которых было на этих двух заседаниях немало. Дискуссия началась уже на первом собрании. Перед прослушиванием Шостакович в несколь- ких словах представил своего студента: «Флейшман — студент третьего курса, занимается у меня. Консерватория объявила конкурс на написание коротких опер, минут на 30-25. Эта идея возникла по поводу того, что каждый студент-композитор должен уметь писать оперы и должен знать, как это делается». Затем Флейшман рассказал содержание «Скрипки Ротшильда», после чего В.В. Щербачев задал во- прос: «Мы эту оперу слушали в ЛССК. Что с тех пор появилось нового? И что еще сочинил автор?» Флейшман ответил: «Кроме сочинений по полифонии, ничего. После вальса и песни Марфы — все новое». 38 Дзержинский Иван Иванович (1909-1978), сов. композитор. Нар. арт. РСФСР. Автор опер «Тихий Дон», «Поднятая целина», «Надежда Светлова»