В глубь годов

23 — Осел! Сам вижу. Где-где, говорю тебе, дубина сто-е-ро-со-вая! — Не могу знать, ваше б-род… — Этот Андрюха Смирнов всегда переврет. Безобразие. Власов! Огня… — Сей секунд, ваше бл-род... Но секунда длилась долго. Его благородие ругался, но спички намокли и не хотели зажигаться. * * * В разное время в домик рабочей слободки пришли мокрые, усталые заговорщики и залегли спать под скрип жен о том, что ночью шляться нехорошо и о том, что пьянство вредит здоровью. «Тверская Правда», 14 июля 1927 г. 4 дня прядильную и ткацкую бороздили слухи о забастовке. Подойдет сосед к соседу: — Будет забастовка… — Откуда знаешь? — Говорю, будет… — В самую бы сейчас пору. Уж больно прижали, терпеть мочи нет... А на 4-ый день, к концу денной смены, в 5-ом этаже раздались свист и крики: — Выходи вон! — За-ба-стов-ка!.. И утишали свой ход станки. И тише хлюпали ремни, переставленные на холостой ход. Валом повалил 5-ый этаж вниз, а уж в коридорах 4-го кто-то кричал: — Выходи вон!.. Когда стек вниз людской поток, охолощенный корпус громко разносил в пустых стенах уличные крики. К толпе прилипали шедшие на смену. Ехал на лошади фабричный инспектор Песков. Народ к нему: — Такой и этакий, такая твоя мать, приставлен нас защищать, а где же твоя защита?... Никогда мы ее и не видали, этой защиты твоей! — Правду-то за пазухой держите!... Песков перебил: — Почему забастовали?... — Почему?!.. А ты не знаешь? Жалованье получать ваше дело!.. Поди, на фабрике и не был сроду. К инспектору подошли коноводы-партийные и предʼявили список рабочих требований. — Пока не выполните, на работу не встанем!...