Хранительница огня

128 Юрий КРАСАВИН Любил Шуру, ох, Александру, Любил да расстался. Два раза лежал в госпитале - вылечился и опять на фронт. В третий раз Василия ранило на границе с Польшей, в тот самый момент, когда переходили эту границу, гоня немцев дальше. Вот как раз тут и угодила ему пуля в живот и два осколка в грудь. Вышел из госпиталя едва целе - хонек, до дома доехал чуть живехонек и прожил не больше года. Помер, помер солдат бравый, Помер сам собою, И остался да конь вороный С золотой уздою. Похоронили Василия Павлыча на родном погосте возле Рябинок. Коня ведут, тело несут, Конь головку клонит. Молодая да Александра Горьку слёзу ронит… - Ишь, какая песня-то, - всякий раз сердито говорила она кошке, вытирая слезы ладонью, и добавляла с досадой: - Кто ее только сложил! Кошка помалкивала сочувственно. - И чего это все песни такие - все со слезами. Жизнь, что ли, горь - кая была?.. И что за польза от них? А та, должно быть, польза, что без них нельзя. Тут она вспомнила Володю Семиженова, и мысли ее приняли но - вое направление: что-то не складывается у парня, что-то его томит и печалит. А все Катя-учителька… Однажды сидела Александра вот так же, вдруг - стук в окно. Вздрог - нула, насторожилась - стук повторился. А ить ночь на дворе темная! - Бабушка! - раздался знакомый голос. - Ты жива? Отперла дверь - в дом ввалился мокрый, заляпанный грязью Во - лодя. Стал отряхиваться у порога, громко топая, возбужденно говорил: - Ну, баб Саш! Без тебя пропал бы. Совсем заблудился! Така те - мень! Будто конец света. Уж стало казаться, что вовсе я ослеп. Куда идти? Не знаю! Хлюпал напрямик, как бог на душу положит. Ну и попал: то лес, то болото, а то канавы какие-то, каких я сроду нигде не видел. Ну, думаю, придется ночевать под кустом. С ног валюсь! И вдруг, гляжу: