Хранительница огня

166 Юрий КРАСАВИН лась одна на веки вечные. Происходило потрясавшее душу отторжение родного - не человека, а целого мира! - от ее души… словно источник света отдалялся, и потому стремительно меркло все вокруг. 13. Он уехал. Спасаясь от тоски и не находя себе места, особенно, когда приходила домой, где все о нем напоминало, она стала читать толстую книгу со стихами - ту, что принесла для Флавия Михайловича. Там было много непонятного, много странных, непроизносимых имен, но стихи о любви - стихи эти отзывались в душе ее радостью и грустью, тоской и нежностью. В библиотеке сельской оказалась и книга под наз- ванием «Декамерон» - Ольга читала ее, дивясь и радуясь, то есть ди - вясь тому далекому миру, о котором рассказы эти, и радуясь, как все понятно и что «у них» там все так же, как и «у нас». Библиотекарша по ее настоянию добыла в городской библиотеке и старенькую книжку «Золотой осел» в ветхом переплете, с римскими цифрами года издания на титульном листе. Ольга читала и опять диви - лась - дивилась не волшебству превращения человека в осла, а тому далёкому миру в целом. Вот почему Флавий так любит древнюю Грецию - она наполнена в его сознании солнцем, живыми запахами, веселым людским говором. Он любит её, как сказку, как живую историю, волшеб - но приближенную к нынешнему дню. И она, Ольга, полюбила. Там, во времена давние, библейские, была любовь такая, о какой и мечталось, и вот словно мостик оттуда перекинулся - из древности средиземномор - ской к ней сюда, в эту деревеньку… и в постылую бухгалтерию тоже. Теперь, шагая домой с работы, она любила мысленно и вслух пов- торять стихи, написанные пять тысяч лет назад и запавшие ей в душу: «Ласточки я слышу голос: «Брезжит свет, пора в дорогу!» Птица не сердись, Не брани меня. Милый у меня в опочивальне. Радуется серд - це…». Как счастлива была та женщина… ласточка над нею раным-рано щебечет. «Птица, не брани меня». То есть не напоминай, что пора ухо - дить, расставаться. И как это хорошо: «Милый у меня в опочивальне». То есть не буди его, он спит, он устал. А дальше там: «Стала я счаст - ливейшей из женщин… Сердца моего не ранит милый». Как это опять хорошо: не ранит ее сердца милый… Ольгу глубоко трогали эти строки, прямо-таки до слёз. И смахнув слезу, она читала вслух, благо никто ее не слышал: - «К воротам обратив лицо - Вот-вот придет любимый! - С дороги не