Хранительница огня

215 дома. И на пруд, и на берег за прудом, где недавно выплясывала девка в сарафане… холопка. Она купалась в чем мать родила... и вся эта сце - на - как на ладони отсюда. «Ну и что особенного! - стала она оправдывать себя. - Подумаешь! И на пляже люди раздеваются… А чем тут не пляж?» Вот мостки, с которых он умывается; сделаны неумело, неоснова - тельно, зато они незаметны и не нарушают диких зарослей пруда - тут и осока, и тростник мелкий, и белые кувшинки. Вот висит на сучке дерева его куртка-ветровка, а под елкой его бе - лые сандалии. Вот в осоке у воды чисто вымытые кастрюли, миски, сковородка; над ними сушится на ветерке полотенце «кухонное». «Ишь, порядок везде, - отметила Раиска, - как у хозяйственной жен - щины. Уж не ухаживают ли за ним?» Мысль эта немного насторожила ее: может, он не один тут живет, а с женщиной? Но тогда кое-какие женские вещи тут были… «Халат, глядишь, висел бы или тапочки да туфли стояли под кустом рядом с его сандалиями, - размышляла Раиска. - А что, если к нему кто- то приходит…например, из другой деревни?» Она тотчас отогнала эту мысль: некому сюда приходить! Да и кто о нём знает? Вот только она, Раиска, да еще мать. Но ведь мать не пойдет сюда! «А если… Нет-нет! Не была». Она села в креслице, в котором когда-то сидел сам хозяин. Опять вспомнила о той женщине на портрете: кто такая? И почему так печаль - на? И не из-за нее ли, в самом деле, он забился в этот лесок, как ране - ный зверь в нору? «Пустынник…. Отшельник». Она поймала себя на том, что думает об Арсении Петровиче как-то очень уж хорошо, прямо-таки с нежностью. «Уж не влюбилась ли я?.. Может, это и есть любовь, о которой в книжках-то пишут? Может, она именно в том, что думаешь о человеке с такой радостью? И не только думаешь, но и хочешь сделать ему что- нибудь хорошее» Ей хорошо было сидеть тут. Прежний Яменник отнюдь не казался страшным или чужим.. Напротив, было тихо и покойно, по-домашнему уютно… Птицы щебетали. Ветерок ласкал. Лягушка еще старательнее терла свои калоши одна о другую. Холопка