Хранительница огня

263 4. День нынешний произрастает из дня вчерашнего. Не будь слова «вчера», не было бы и слова «сегодня». Может быть, в нем-то все и дело, во вчерашнем дне, поэтому я прерву повествование ради кратких биографических сведений о матери. Сделать это надо именно сейчас, потому что потом будет поздно. Она переехала в наш городок из дальней деревни, когда меня здесь еще не было. Не просто переехала, но и перевезла весь домаш - ний скарб, что был ею там нажит. В те времена по Волге еще ходили пассажирские пароходы, на которых можно было перевезти не только деревянные корыта и бадьи, плетеные корзины, лохани, сундуки и ка - душки, но и скотину. Шел этак по Волге пароходик - и на корме корова хрумкала сенцо… - Вот Малинка моя на пароход взошла - ничего, послушно, а как отчалили да поплыли, она забеспокоилась - гляжу, взмыкивает. Я - Ма - линка! Малинка! Ну, что ты, родимая! Обняла её за шею, глажу. И вот, веришь ли, она стоит и плачет. Ничего сказать не может, а душа-то у нее криком кричит! Поняла, что не видать ей больше родины своей, не видать своей деревни, лугов… Слезы-то так и текут, так и текут… Мычит, да негромко, будто стонет. Всю дорогу этак-то! И я вместе с нею наре - велась… Я не раз выслушивал этот рассказ и сам становился коровой: пом - нил коровьей памятью тот выгон, опушку леса, край болота и будто знал, где именно, под каким кустом и у какого холмашка можно пощипать све - жей травки и где полежать, отмахиваясь хвостом от мух… Я мог представить себе избы той деревни, что оставила хозяйка, и ее собственную избу, где двор, в котором пахнет сеном, соломой, род - ным; те поля, на которых люди пашут и боронят, жнут рожь и скирдуют клевер, и молотят, и снова пашут, боронят… Там родина коровы Малин - ки, и там же родина её хозяйки. В такой же деревне жила моя мать, у ко - торой была точно такая же корова, да и мать моя все-таки очень похожа на Анастасию Сергеевну. Что еще я должен поведать вам из прошлого моей героини, имея в виду самое существенное? Да пусть она сама немного расскажет: - Мне только девять исполнилось, когда тятя сказал: ну, девка, по - училась - и будет, давай-ка по хозяйству управляйся. Я и рада была: в школу не хотела ходить. Потом маленько в ликбезе… - Трудись, деушка, - говорил ей богомольный дед. - Господь труды любит. Натреплешь льну хоть вполовину мамкиного - платок тебе куплю, в приданое пойдет. Полоса отчуждения