Хранительница огня

381 Наружная дверь… ах, как надо бы заменить ее новой!.. И посадить цве - ты у крыльца… Все взывало к ее мужским рукам, просило помощи! - Ну вот, - слышно было, проворчала мать. - Всего наобещал, а ничего не сделал. Сын промолчал. Молча дошли до новенькой калитки в новенькой изгороди и миновали ее. Коротко попрощались. - До свиданья… Заезжайте! - крикнула мать им вслед, и в голосе у нее послышались слезы. Со стороны посмотреть: взрослые дети покидают гостеприимный родительский дом - и те, кто уезжает, и та, что остается, глубоко грустят при расставании. Так что все честь честью. Возле углового дома, там, где любили сидеть «толстые бабы», играл тот самый мальчик в синей береточке с помпоном. - Джжж… джжж… - слышалось оттуда; надо полагать, очередной самосвал привез ему или дров, или штакетнику на изгородь. Завидев их, мальчик насупился и сказал кому-то в своем грузович - ке: - Этот дяденька плохой. Посмотрел на них еще раз и сказал настойчивей и убежденней: - Этот дяденька - плохой. Леонид Васильевич расслышал сказанное и глянул на жену, а та невесело пошутила: - Устами младенца глаголет истина. - Таков уж у меня тут авторитет, - пробормотал он. - Большего я не заслужил… ни тогда, ни теперь. Они оглянулись: мать стояла в огородной калитке, держа в руках скомканный подол фартука; за ее спиной - окутанные в белое вишни и яблони. 48. А мы с дочкой опять сидели на своем любимом месте, ждали, ког - да будет закатываться солнце. - Баба Нюта плачет, - безмятежно сообщила мне дочь. - Почему? - Ей принесли младенчика, ему годик и две недели. Теперь она пла - чет от радости. Святая старушка, легка на помине, как раз вышла на улицу, держа на руках толстощекого серьезного мужичка; он вертел круглой головой в кудрявых реденьких волосиках, выпрастывал из одеяльца ноги, будто Полоса отчуждения