Хранительница огня

65 потом, когда шли от реки, ни словом не обмолвилась о том, что про - изошло во время купания. Но по тому, как невпопад отвечала она на Верины вопросы, можно было понять, что думает Поля только об этом. Она изредка озабоченно оглядывалась на мужа - видно, открыла для себя что-то очень важное и необходимое, и ей хотелось как-то осмыс - лить происшедшее. Михаил помалкивал, хмурился, а когда Вера попробовала и его расшевелить, сказал: - Отвяжись ты... Так они и дошли молча до самой деревни. 11. Вечер наступил тихий и ясный, а потому и длинный. В сумерках под окнами дома Степана Коростелева собрались мужики выкурить по папироске, не больше, однако засиделись, конечно, допоздна. Эти еже - вечерние посиделки, неторопливый разговор о том, о сём особенно лю - бил Михаил. Нынче он и вовсе не спешил домой, хотел дотянуть до той поры, когда мать и гостьи улягутся спать: так будет лучше. Но те спать тоже не торопились, в доме все горел и горел свет. И по тому, как тени двигались по освещенным занавескам, можно было догадаться, что и постели там еще не раскладывались. Пятеро мужиков сидели на скамье, пять папирос алели огонька - ми в сумерках, освещая иногда морщинистые в седоватой щетине лица, большие грубые ладони. Это было почти все мужское население дерев - ни, если не считать мальчишек да нескольких дачников. Мужики все пожилые, много повидавшие и много знающие такого, что любо-дорого послушать. Но не только в том интерес, что умно, рас - судительно и занятно толкуют они, а в этой вот тишине и свежести, когда отдыхает душа, в том согласии и душевности, которые царят в такие вечера под окнами дома Степана Коростелева, в медлительности вре - мени, когда легко на душе и хорошая грусть невольно берет за сердце. - ...Бывало как? Все помнили, кто дядьев зять, кто троюродный племянник двоюродного дяди, кто сват или свояк. А ныне и счета такого нет, и названия эти позабываются. Мы, старики, помним, а молодые нет. Вся родственность вроде и ни к чему. Нынче двоюродная родня - и не родня вовсе. Это Степан Коростелев, как обычно, критикует нынешнюю жизнь. Такой уж у него склад ума. Он все критикует: черное - за то, что оно не белое, а белое - за то, что не черное. Делает он это вовсе не со злобы и не по злому умыслу - так просто, сердце свое тешит. Ясные дни