Освобождение города Калинина

102 ненавистных зелёных шинелях, брошенные германские танки и гаубицы. Бойцы разряжали мины. А у городских застав уже чернели толпы калининцев, ожидая разрешения войти в освобождённый город. И вот он, измученный немецкими извергами, наш любимый Калинин! Город-развалина, город-мертвец. Мы шли по одичавшим улицам, глотали слезы, сжимали зубы от ненависти и боли. Негодяи, что они с нами сделали! Калининцы говорили: «Будем работать день и ночь». Так оно и было. Дома вздрагивали ещё от раскатов артиллерийской канонады, завывали сирены, возвещая налёты фашистских стервятников, а калининцы уже начали восстанавливать город. На территории Вагонного завода металлистов встретило кладбище машин. Печать разрушения лежала на каждом цехе. Казалось, нет такой силы, которая могла бы вернуть их к жизни. Но такая сила нашлась. Старые кадровики, квалифицированные токаря, слесаря, кузнецы на время превратились в чернорабочих и строителей. Они обносили заводскую территорию забором, прокладывали по снежной целине дорожки, на листах железа волокли глину, кирпич, песок. Бригады рабочих разбирали металлический лом, извлекали из-под снега и льда обгорелые станки и машины. Металл обжигал кожу, леденил кровь. Люди работали на сорокаградусном морозе круглые сутки. На сгоревших фермах прессового цеха восстанавливали крышу бригады Степанова, Садикова, Лебедева. Лица кровельщиков багровели от стужи, ветер выбивал из глаз слезы. Когда темнело, работали при свете мощных ламп. При первом звуке моторов фашистских самолётов они гасли, кончалась воздушная тревога — зажигались вновь. Внизу, в раскрытом цехе, бригадир Круглов со своими людьми восстанавливал молоты и пресса. Слесари обросли бородами, почернели от копоти и утомления, зато через две недели в прессовом цехе уже зажглась печь, на раскалённые заготовки упали первые удары паровых молотов. В строй вступил один цех за другим. Наш Вагонный живёт! — Давай! Стоп! Давай горячей! — покрикивает знатный кузнец Георгиев, готовя свои «гостинцы» гитлеровским мерзавцем. На восстановленном молоте бригада ежедневно даёт по 3—4 нормы. Руки текстильщиц привыкли к нежному прикосновению хлопка, пушистой ленты ровницы, тонким нитям утка, а тут работницы горько вздохнули: «Кормилица наша!» И без колебания взяли в руки кувалды и ломы. Путь к выработке пряжи лежал через горы спекшегося обледенелого металла, который рухнул вниз с высоты четырёх этажей. Брали на учёт каждую цевку и патрон, бережно извлекали шестерёнки, валики, веретёна. Женщины в ватниках, с потрескавшимися от холода чёрными руками отмывали ржавчину в керосине. В марте начала работать ткацкая фабрика «Пролетарка», несколько позже завертелись веретёна и на прядильной имени Калинина. Стахановки фронтовых