Освобождение города Калинина

67 грузовиков, приходила банда гангстеров, предводительствуемая главным. Главный командовал, подручные выносили и грузили все, вплоть до стульев и прочей домашней мелочи. Грузовики от’езжали, а около другого дома стояла уже другая вереница машин, и у этого дома повторялось то же, что около всех. Так было два месяца. Была ночь. И людям запрещались появляться на улицах позже четырех часов дня и раньше восьми утра. Да мало ли еще что им запрещалось! Многочисленные и наглые плакаты оповещали, что «запрещается при обращении друг к другу употребление слова «товарищ». Людям запрещалось есть, поскольку ни одной лавки, ни одной столовой, ни одной пекарни в городе не было. Им запрещалось и ходить тепло одетыми, так как любой и каждый, если он немец, да к тому же в офицерской форме, мог их остановить и снять шубу, шапку, валенки, перчатки, при чем делалось это не обязательно на улице. — Они пришли к нам как-то вечером, — рассказывает Елена Егоровна Байкова, — и сорвали у меня с ног валенки. Когда же я стала протестовать, бандиты забрали сапоги моего сына и сапоги мужа, взяли банку с керосином, облили комнату и завопили: «Мы зажигай вас!» А рабочего П.И. Струнникова они не только раздели, но и отняли у него кисет с табаком. Многих других они разували и заставляли под дикое свое улюлюканье бежать босиком по снегу. С Лидочки Солнцевой, которой в этом году исполнилось 8 лет, они не только сняли теплый шарф, но и отняли кусок сахара, который она держала в ручках. В городе была ночь. И на улицах для всеобщего устрашения стояли до последних дней виселицы с обледеневшими трупами безвинных людей. Они повесили печника Бондарева за то, что он попытался помешать разграблению его квартиры. Они повесили сапожника Ивана Горшкова, который не успел снять шапку перед офицером, что показалось тому потрясением основ «Третьей империи». И, повесив Горшкова, они прицепили на его труп надпись: «Я помогал власти Советов». Со многими другими немцы расправлялись еще проще. По домам ходили патрули и забирали с собой и взрослых, и подростков, заподозренных фашистами в неблагонадежности. Больше этих людей никто не видел. Трупы же убитых спускались под лед Волги. Как бесконечно долго можно вести этот черный перечень страшных злодеяний, вершившихся зверями, одетыми в шинели немецкой армии и в дамские сорочки под ними. Им шлют проклятья возвращающиеся сегодня по многочисленным дорогам к себе домой калининцы. И, как ни тяжело калининцам видеть сейчас развалины своего родного города, они радостны и счастливы, как никогда. Два месяца назад оставили эти люди свои очаги и ушли, чтобы не жить под ненавистной свастикой — эмблемой смерти и рабства. В город вместе с частями Красной Армии вступили его настоящие хозяева, те, кто долгие, долгие годы строил дома и улицы, разбивал парки и скверы, прокладывал водопровод и канализацию, расширял трамвайную сеть.