Тетрадь молодого критика

56 Юлия Ефремова О Н ИГРАЕТ НА ВЕКА Осенней порой Тверь встречает лучшие музыкальные таланты ХХ века – исполнителей, чье искусство проникает в самые глубины сердца и потрясает своей искренностью и одухотворенностью. Именно к таким исполнителям можно отнести Николая Петрова. Он – ярчайший музыкант современности, светило российского пианизма. Николай окончил Центральную музыкальную школу в Москве по классу фортепиано у Татьяны Евгеньевны Кестнер; в 1961-м поступил в Московскую консерваторию к профессору Якову Израилевичу Заку, у него же совершенствовался в аспирантуре. Общение с этим замечательным музыкантом и широко образованным художником сыграло большую роль в творческом развитии начинающего концертную деятельность, пианиста. Уже в 9 лет он одержал достойную победу на Международном конкурсе имени Вана Клиберна в США – завоевал II-ю премию. Прекрасной была и победа на Международном конкурсе имени Бельгийской королевы Елизаветы в Брюсселе. Николай Петров поразил членов жюри и слушателей мощным темпераментом и ярким артистизмом. Эти качества сопутствуют ему до сих пор. Вечером 23 октября пианист одарил нас минутами соприкосновения с музыкой Бетховена: прозвучали 3-я, 7-я и 29-я сонаты. Бетховенские сонаты являются непременными спутниками любого пианиста: они часто исполняются, изучаются в музыкальных училищах и консерваториях, служат объектами исследований. Но сложность их исполнения состоит в том, что нужно найти свой подход, свое понимание музыки. 3-я и 7-я бетховенские сонаты запомнились ощущением свободы и размаха звучания, богатством динамических оттенков, разнообразием и отточенностью штрихов. Все прозвучало в высшей степени точно и с чувством меры. При этом Николай Петров – тончайший лирик. С каким чувством была исполнена вторая часть 3-й бетховенской сонаты! Она прозвучала спокойно, отчасти меланхолично, просветленно-паряще. Совершенно иной мир – вторая часть 7-й сонаты, трагическая, скорбящая, возвышенная. Эту скорбь может передать только тот, кто сам пережил нечто подобное. Обозначенная в программе, сложнейшая 29-я соната Бетховена почти неисполнима из-за огромных масштабов и технических сложностей; она требует от пианиста огромного эмоционального переживания. Соната была исполнена блестяще, а завершающий B-dur-ный аккорд как бы парил над тишиной и завораживал; он заставил всех в зале буквально превратиться в слух, а затем словно поднял слушателей ввысь. После услышанного не покидает мысль, что лучше сыграть уже невозможно. Всю мощь музыкального гения трудно передать словами: