Вышневолоцкий историко-краеведческий альманах № 19

82 Гоголя. Врачи нашли у него тяжелые желудочно-кишечные расстройства. Говорили о «катаре кишок», который перешел в «тиф», о неблагоприятно протекавшем гастроэнтерите. И, наконец, о «несварении желудка», осложнившемся «воспалением». Витоге ему вынеслидиагноз «менингит» и назначили смертельно опасные в таком состоянии кровопускания, горячие ванны и обливания. Жалкое иссохшее тело писателя погружали в ванну, голову поливали холодной водой. Ему ставили пиявки, а он слабой рукой судорожно пытался смахнуть гроздья черных червей, присосавшихся к его ноздрям. Да разве можно было придумать худшую пытку для человека, всю жизнь испытывавшего омерзение перед всем ползучим и склизким? «Снимите пиявки, поднимите ото рта пиявки», – стонал и молил Гоголь. Тщетно. Ему не давали это сделать. Результатом чего явилось окончательное истощение и утрата сил; вечером того же дня писатель впал в беспамятство, и 21 февраля его не стало...» 9. Вот как себе представляли «возраст»женщин (имужчин) знаменитые писатели XIX века: «16-летний Пушкин писал: «В комнату вошел старик лет 30». Марья Гавриловна из «Метели» Пушкина «была уже немоло-да: ей шел 20-й год...» Юрий Тынянов: «Николай Михайлович Карамзин был старше всех собравшихся. Ему было 34 года, возраст угасания...» Анне Карениной на момент гибели было 28 лет, Вронскому также было 28 лет («начинающий плешиветь» – так Толстой описывал его), старику мужу Анны Карениной – 48 лет. У Толстого про «княгиню Мариванну, старуху 36 лет...». У Лермонтова в повести «Княгиня Лиговская»: «Главным ее недостатком была бледность, как у всех петербуржских красавиц, и старость, девушке уж исполнилось 25. На радость нашим местным джентльменам...» А.П. Чехов: «На свадьбе младшей сестры Манюси 18 лет у старшей её сестры Вари случилась истерика. Потому что этой старшей было уже 23, и время её уходило, а может быть, уже ушло...» Н.В. Гоголь: «…дверь нам открыла старуха лет сорока». В те времена в русской литературе сплошь и рядом можно было прочесть, как женщина лет 30 – 35 надевала чепец, аки старушка, и вывозила на бал 15-летнюю дочь-невесту. Неслучайно Татьяна Ларина в свои 18 лет уже считалась почти старой девой, и потому тетушки-нянюшки-кумушки сетовали: «Пора, пора бы замуж ей, ведь Оленька ее моложе...»