Удомля - "Русский Барбизон"

30 Островно. Эти события глубоко всколыхнули всю округу и в дальнейшем получили название «Котлованская трагедия». Суды над виновными и невиновными, порки и расстрелы продолжа- лись в округе несколько месяцев… К этому периоду относятся воспоминания Алексея Александровича Моравова (1914– 1979), сына художника А.А. Моравова. Всё дет- ство он провёл среди художников: «Николай Петрович в 1920-х годах тоже не раз бывал у нас в Гарусово. Он имел обыкновение охотиться в пустошах, расположенных между Островно, где он в то время жил, и Гарусово. Там, близ довольно редких полей, во множестве водились куропатки, а в перелесках из берёзы и ели бы- вали тетерева. Приходил он обычно под вечер, всегда бодрый, настроенный как-то празднично, не отказывался от ужина, за которым велись долгие разговоры об охоте, местных новостях, о творческих планах. Незаметно наступала ночь, его уговаривали подождать идти домой, пока не взойдёт луна. Отец и мать провожали его, уходя далеко в пустоши. В Островно Николай Петро- вич написал картину «Новые хозяева» (1913). На ней изображён тот же островенский зал, что и на картине отца «Старый зал. Островно» (1912). Вероятно, немало и других его картин написано в ближайших к Островно и Гарусово местах, он тогда много работал. В гарусовском доме он написал картину «Подношение». Лю- дям молодым, знающим то время только по книгам, может показаться нарочитость в изо- бражаемых Николаем Петровичем длинных деревенских рубахах, в больших, как бы выстав- ленных напоказ, заплатах. Но ничего нарочи- того в этом не было, скорее фотографическая точность. Удомельские крестьяне в то время носили домотканые из овечьей шерсти и льна одежды и лапти из бересты. Так называемой го- родской одежды тогда в деревнях почти нельзя было встретить. Деревенские ребятишки, кото- рых часто писал Николай Петрович, не знали маек и другой, обычной дня нашего времени, детской одежды. Холщовые, крашенные добы- той на месте краской, длинные штаны, рубаха тоже из холста (точи) с длинными рукавами и навыпуск, без пояса, старенькая выгоревшая фуражка – вот и всё, что полагалось на лето. Зимой тоже холщовые штаны, онучи, лапти, какой-нибудь ветхий, состоящий больше из за- плат, овчинный пиджачок, меховая шапка из шкуры убитого зимой зайца. Всё это было вет- хое, много раз чиненное, рваное, разноцветное. За короткий исторический срок мы неизмери- мо далеко ушли от времён бедности и нищеты. Поэтому многие картины Богданова-Бельского приобретают теперь особое значение. Жена Николая Петровича, Наталья Антонов- на, была родом с Украины. Она превосходно знала украинскую кухню, была хорошей, акку- ратной хозяйкой». А вот такой интересный эпизод из жизни ху- дожника рассказала А.Е. Васильева (1900–1999) из д. Заселище: «У М.М. Аракчеева, хозяина Га- русова, был сын Василий от женщины-крестьян- ки, 1907 года рождения. Отец в годы революции умер, и Моравов, Бялыницкий-Бируля и Богда- нов-Бельский, опасаясь за судьбу мальчика, за его дворянскую фамилию, выправили ему до- кументы в Москве на фамилию Кремнёв. Васи- лий Михайлович Кремнёв участвовал в Великой Отечественной войне и погиб в 1943 году». По воспоминаниям Е.А. Поповой-Кьяндской (дочери изобретателя радио А.С. Попова), кото-