Б.Н. Полевой на страницах газеты «Правда» (1941 – 1945 гг

127 В Домбровском бассейне Поляк Кароль Батецкий, 62-летний металлист, с хитрой улыбкой на коричневом и сморщенном, как печёная луковица, лице, рассказал мне широко известную в этих краях присказку: — Два ветра чаще всего дуют в наших краях. Ветер с запада и ветер с востока. Западный — гнилой ветер. Он несёт нам холод, дожди, стужу, простуды, а летом град, выбивающий наши поля. Восточный — то добрый ветер, он несёт нам тепло, животворящие весенние дожди. Когда он дует весной в этих чёрных наших краях — всё цветёт, зеленеет. И когда нашим людям становится невмоготу, мы всегда глядим на восток. Вы поняли эту присказку, пане подполковнику? Кароль помолчал, смотря красными, слезящимися от вечного жара глазами старого доменщика на восток. С площадки домика, на которой мы стояли, открывался широкий вид на асфальтовую дорогу. По ней с востока на запад непрерывной, бесконечной лентой тянулся могучий, неудержимый поток наших войск. — Немцы пришли сюда к нам на Домбровщину с запада и сказали: это — неметчина. Они переименовали наше название — Крулевска Гута в Кенингсхютте. Наших рабочих, техников, инженеров, деды и прадеды которых работали на шахтах и заводах Домбровщины, немцы стали сжигать в печах Освенцима, который они построили рядом с нашим бассейном. Они говорили тем полякам, кого не сожгли и не угнали в Германию: забудьте, что вы поляки, забудьте ваш язык; вы должны молча работать на Германию и всё время благодарить бога за то, что вам разрешили дышать германским воздухом. — Эти речи я много раз слышал от Пауля Мюллер, зондерфюрера нашей домны «Круль». И это были не только слова. Из 5.000 поляков, работавших на нашем заводе, 3.500 были вместе с семьями изгнаны, выселены, уничтожены. Им приказывали уходить на вокзал пешком и ничего не брать с собой, даже ключ оставлять в дверях. Вечером в опустевшую квартиру входил немец, поворачивал ключ и, как кукушка, поселялся в чужом гнезде. Все мы были обречены, и только великая битва на Востоке, в которой уничтожены миллионы немцев, спасла нам жизнь. Раз’езжая по городам, шахтам и заводам Домбровщины, я всё время вспоминал слова старого доменщика домны «Круль», самой большой и мощной во всем бассейне. В дни нашего победного наступления по Польше мы видели несмолкаемое народное ликование, которым население встречало армию- освободительницу, очищавшую польские сёла и города от немецкой нечисти. Но, пожалуй, нигде ещё это ликование не выражалось так ярко и горячо, а народный восторг не был так могуч, как здесь, в старинных индустриальных районах Польши — в Домбровщине. По немецкому плану эти польские области в течение десяти лет намечалось онемечить, а польское население — вывезти и истребить.