Б.Н. Полевой на страницах газеты «Правда» (1941 – 1945 гг

52 расположившийся на двух берегах извилистой и узкой в тех местах Волги, тот не может не любить его. Год назад это был цветущий бурно растущий город. Жизнь била в нем ключом. Он разрастался, благоустраивался, хорошел. Как страшно изменился этот чудесный верхневолжский город за семь месяцев немецкого хозяйничанья. Черная мертвая пустыня развертывается внизу. С высоты особенно видны страшные разрушения, принесенные фашистским нашествием. Почти весь южный район, где вдоль ровных и тихих улиц, протянувшихся от Волги к Южному вокзалу, утопая в садах, деревянные, украшенные резьбой домики, снесен огнем немецких поджигателей. Нет целых улиц и кварталов. Но особенно сильно опустошения произведены немцами в северной, нагорной части города. Тут вместо домов вдоль улиц стояли пустые, выгоревшие, полуразрушенные, каменные коробки. Когда октябрьской ночью банды гитлеровских дикарей ворвались в Ржев, город долго и отчаянно сопротивлялся. Партизанские отряды действовали в городе много месяцев после того, как в нем обосновались гитлеровцы. Немецкий комендант Ржева майор Шренке приказал сотнями хватать без разбора женщин, детей, стариков и после каждого партизанского налета публично расстреливал их на крутом берегу реки Волги, против развалин бывшего музея. Трупы расстрелянных было запрещено убирать. Они неделями лежали на снегу, на крутом скате, ведущем к реке. Но партизанская война продолжалась. Тогда немецкий комендант приказом обʼявил, что в ответ на каждый партизанский выстрел он будет сжигать ту улицу или тот квартал, на которых этот выстрел был произведен. Выстрелы не смолкали. Немцы принялись жечь город. Гестаповцы ходили по улице с факелами, с бидонами, в которых было горючее, и с немецким педантизмом, с хладнокровием матерых заправских убийц поджигали квартал за кварталом. Город горел и не сдавался. В здании педагогического техникума обосновалось гестапо. Жители Ржева зовут этот дом домом смерти. Неделями висят перед ними повешенные на телеграфных столбах трупы замученных советских людей. К трупу седого бородатого человека, в котором ржевитяне безошибочно узнали старого преподавателя Вознесенского, была прикреплена безграмотная надпись: «И впред так будет поступлено со всеми партизан». К обезображенному трупу неизвестной молодой девушки, лицо которой было исполосовано бритвой, была пришпилена бумажка: «За противные действия немецкому командованию». К трупу старушки — матери железнодорожного машиниста Макарова на шею был повешен старый валенок. К валенку приколота записка: «За утаение теплых предметов». Тут же одно время висело тело молодой работницы фабрики колодок. Возле нее на снегу лежали два детских трупа — мальчика и девочки. Это были ее дети. Немецкий часовой застрелил их за то, что они пришли проститься с мертвой матерью. Недалеко от Северного вокзала, на территории складов Заготзерно, немцы устроили лагерь для военнопленных. Впрочем, название это не