Б.Н. Полевой на страницах газеты «Правда» (1941 – 1945 гг

63 упорно шла на цель. С земли самолеты казались связанными невидимыми нитями—так четок был их строй. В этой четкости были их неприступность. Огонь пулеметов одевал их невидимым панцирем. И вот с перерезанным очередью крылом, порхая, как осиновый лист, полетел один «мессер». Факелом вспыхнул и рухнул второй. Группа Дужего дошла до цели, нашла танковую колонну, с двух заходов разбила и разметала ее, не допустив к Сталинграду. Только после этого вернулись пилоты к прерванному завтраку. С набитыми ртами, веселые, возбужденные они рассказывали товарищам о только что выдержанном сражении. Вечером группа совершила третий в этот день полет, как выразился Дужий «прогулку на сон грядущий». На этот раз ее перехватили тринадцать «мессеров». Бой завязался над самим городом, и каждый, наблюдавший его снизу, не мог без восхищения смотреть как величественно плыли в воздухе бомбардировщики, атакуемые со всех сторон верткими «Мессершмиттами». А когда один за другим упали вниз три подбитых «мессера», наземные защитники города аплодировали воздушным, как будто дело было на спортивном стадионе, а не в разрушенном городе, где между разваленных стен, превращенных в баррикады, свистели снаряды и стонали мины. И опять пилоты накрыли цель—вражеский эшелон с горючим. Семь дымных пожарищ взметнулись в небо. В боях за Сталинград в военную технику вносится много нового, подсказанного опытом гигантской битвы. Сражаясь за Сталинград, наши бойцы творят новые методы боя, находят приемы более полного и широкого использования мощи своей техники, так же как в свое время стахановцы Сталинграда на его великолепных заводах творили новые, эффективные методы использования машин. Воздушные битвы за Сталинград полны эпического героизма, самоотверженного и обдуманного. Капитан Василий Иванович Яницкий вел группу на бомбежку немцев, рвавшихся к заводскому предместью. Осколком снаряда ему оторвало левую руку. Самолеты еще не достигли до цели. Капитан, стиснув зубы, собрав мускулы и нервы в комок, продолжал вести самолет одной рукой. Он вывел группу на цель, развернулся, накрыл немецкие танки и, только положив машину на обратный курс, тихо сказал штурману Василию Кочетову, которого в полку все почему-то зовут Сашей: — Саша, я ранен. Бери управление. — И перед тем, как лишиться сознания, он добавил:— Сажать буду сам… Слышишь! Истекая кровью, он помнил о долге, о товарищах, о том, что он ведущий и отвечает за их жизнь. Штурман, конечно, не послушал его, но, когда самолет стал делать вираж над аэродромом, пилот очнулся. На бледном лице его отразился гнев.