Б.Н. Полевой на страницах газеты «Правда» (1941 – 1945 гг

80 Он показал на груду битого кирпича и балок, возвышавшуюся на месте, где когда-то, очевидно, стоял небольшой, приземистый, старинный, прочной постройки дом. Это происходило в глухой час гулкой, беспокойной фронтовой ночи. Холодная круглая луна серебрила седую от инея землю, пустые коробки когда-то больших и красивых домов, походивших теперь на истрепанные театральные декорации, подбитые снарядами телеграфные столбы с бессильно болтавшимися кудрями оборванных проводов, чудом уцелевшую на углу красивую нарзанную будку, вкривь и вкось прошитую пулями. Все тут — и мостовая, сплошь исковерканная и вспаханная разрывами снарядов и мин, и целые россыпи стрелянных гильз, и четыре просторных воронки от авиабомб, заиндевевшее по краям и поэтому напоминавшие лунные кратеры из какого-то детского учебника, и, наконец, клочья темносерой немецкой шинели, заброшенной силой взрыва на ветки молодого каштана, — все говорило о том, что это место совсем недавно являлось ареной долгой и яростной схватки, центром которой был этот совершенно разрушенный дом на углу. — Редут Таракуля, — повторял лейтенант Шохин, которому, видимо, очень нравилось это название, и, показав на прямоугольные отдушины в массивном, хорошо сохранившемся каменном фундаменте, добавил — а это амбразуры. Видите, какой широкий сектор обстрела на обе улицы. Вот через них они и держали наступление целого немецкого батальона. Вдвоем — батальон. Вдвоем, понимаете! В хрипловатом голосе лейтенанта, человека бывалого, воюющего третью войну и отнюдь не склонного к восторженности, командира взвода разведчиков, слышалось настоящее, неподдельное восхищение, восхищение воина, восхищение мастера и знатока. И мне живо вспомнилась во всех подробностях история этого дома-редута, слышанная в Сталинграде уже от нескольких человек, необычайная, почти невероятная и в то же время правдивая история, являющаяся одной из характерных страничек тяжелой героической эпопеи сталинградской обороны. Бойцы-пулеметчики, старые друзья, спавшие в одной землянке, евшие из одного котелка и курившие из одного кисета, Таракуль и Начирнер получили задание командира батальона устроить пулеметные точки в этом доме, на перекрестке двух окраинных улиц. Бой в этот день шел на другом участке, немцев здесь не ждали, и сооружение пулеметных точек было только одной из мер хорошей военной предосторожности. Получив приказ, спокойный медлительный, неразговорчивый Начирнер и маленький, подвижной, вечно что-нибудь насвистывавший или напевавший Таракуль быстро обошли пустой дом, облюбовали угловую комнату первого этажа, из окон которой можно было следить за всем, что происходит на скрещивающихся здесь улицах, и начали разбирать печь и заставлять кирпичами окна, чтобы оставить в них только узкие амбразуры. Силач Начирнер, стараясь не очень следить на паркетных полах и аккуратно обходя мебель, огромными охапками подносил кирпич, а его