Кафтинское заозёрье

ную профессию», к чему у него никогда не было ни желания, ни интереса. В 1934—39 годах Гудовский почувствовал в себе потребность пи- сать лирические стихи: Где и когда ты видел, чтоб в июне Шумел буран и заметал пути? А я иду по рыхлой снежной дюне, И мне тропинку к дому не найти. Срывает кепку ветер многобальный, Слепит глаза, пудово давит грудь. Ну как же мне о деревеньке дальней, О родине, о юге не взгрустнуть? Там в эту пору снегу не бывает, Теплынь, цветы и запахи полей… А здесь, в Хибинах, вьюга завывает, Пронизывает ветер до костей! Стихи отражали думы, чувства, переживания огромного количе- ства ссыльных, которыми была переполнена земля Кольская. Хотя и отбыл Николай Гудовский на поселении целых одинна- дцать лет, но обиды на власть не поимел, не озлобился. Он всегда считал себя убежденным коммунистом, несмотря на гонения и ре- прессии, которым подвергался сам и все его родные. 1934 год. Убийство С. М. Кирова. Николай Гудовский откликается на это тревожное событие стихотворением, которое публикуют в га- зете «Кировский рабочий». Так небольшим стихотворением на злобу дня ссыльный Н. Гудовский заявил о себе как о поэте. Стало прихо- дить признание. Постепенно привыкал к суровому краю и даже по- любил Хибины, стал называть место принудительной ссылки своей второй родиной. В 1940 году Гудовский решил поступить в Литературный инсти- тут. Но аттестат об окончании бологовской школы был отобран еще после ареста, а когда ему его вернули, уже шел 1941-й, перед самым началом войны. Война разбила все планы и мечты начинающего по- эта. Так он и остался, по собственному признанию, «литературным неучем». Вступил в народное ополчение. В желании стать добровольцем и отправиться на фронт ополченцу Гудовскому как спецпереселенцу было отказано. И лишь после повторных настойчивых просьб летом 1942 года ГПУ разрешило Гудовскому в числе немногих из желающих стать мобилизованным. 266