Рассказы о Тверских святых

137 – Потерпи маленько, голубь ты… голубка сизокрылая. Вот поставим церковь, обвенчаю вас, как положено, скажу слово мужу твоему. Божье слово, крепкое. Так и скажи ему. Поняла. А теперь пойдем, устрою тебя на ночь. – Нет, батюшка, назад пойду. – Куда ты в ночь. Глянь, солнышко уже спряталось. – Ничего, дорогу знаю. Дойду. Перекрестил её Антоний. – Иди с Богом. Голубка сизокрылая…Постой. Лапти принесу. Не дело это – босиком топать. Когда принес лапти, протянул женщине и глянул её прямо в лицо, поразился Антоний. Увидел нежный румянец щек, яркие с зеленинкой глаза, алые губы. Понял, что лет ей… – Сколько годков тебе? – Два десятка и ещё два годочка. Снова закололо, защемило в груди монаха. «У кого рука поднимется на красавицу: молодую, нежную? – кричала душа. – Сестрой её, милой и доброй, по вере нашей, могу назвать. А мужа, изверга окаянного, прости Господи, братом сво- им назову? Как же Христос наш? Насмехались над ним, издева- лись, били, а он им – „братья“… „возлюби ближнего“ говорил. Он мог. А мы не можем?». И снова подивился Антоний. Просты заповеди Христа, да ис- полнять ох как трудно. Господи, прости. – Как мужа зовут? – спросил, чтобы знать за кого молиться. – Иван. Поклонилась Марья, да и пошла к дому. Вернувшись в келью, молился Антоний за спасения души Ива- на, за мир и согласие в их семье, в домах тех, кто не жил по заветам Христа. Жарка была его молитва. Жалел только – ночь коротка. Утром снова за работу, тесал бревна для церкви. Когда в пол- день сели передохнуть, приступил Онисим к батюшке. – Вот ты, батька, – начал он, – говорил, что монах спасается в пустыне, в месте глухом, потаённом. Чтоб молиться не мешали. Чтоб одному переносить всё лихо, что случиться с ним. – Так, так