Рассказы о Тверских святых

196 «Каждое слово пишется одним знаком – „иероглиф“ называ- ется. Рисуешь этот иероглиф кисточкой, водишь ею вверх-вниз, потом в разные стороны, спина взмокнет, словно сотню покло- нов исполнил. На другие слова нужны слоговая азбука, назы- вается „кана“. Тоже закорючки хитрые. А что сделаешь, надо учить». Перед каждым уроком молился истово, долго: – Помоги, Господи, не отвратилась бы душа от такого уче- ния. Все вытерплю, все, только помоги немножко. Когда стал чуток разбираться в грамоте, нашел второго учителя: изучать обычаи японцев, их религии, философию. Тоже мудрено изложено, как у нас говорят: «Семь верст до не- бес, да все лесом». Хоть и получал на содержание всего 160 рублей в месяц, пришлось третьего учителя брать: музыку, литературу, живо- пись тоже знать надо. А уж английский язык сам выучил. От жалованья оставалась самая малость – на еду кой-ка- кую, да в Россию – отцу отослать рублей несколько. Отощал монах: щеки ввалились, нос большой только и тор- чит. Что там мужчине мисочка риса, да морковка к нему, да рыбы чуток. А мясо? А мясо монах не ест. Хорошо, хоть моряки иногда подкармливали. Когда новый русский корабль приплывал в Хакодате, к консулу, служил о. Николай на нем благодарственный молебен. Потом за стол сажали. А там… Капуста квашеная, бывает такое чудо на све- те, картошки навалят целую миску. Вставал о. Николай рано. В 5 часов утра он уже на ногах. После утренних молитв снова обращался к Отцу Небесному с великой просьбой укрепить силы в свершении своего дела. Поминал свою матушку, молился о здоровье отца, о путе- шествующих на море. Ведь дали ему в монашестве имя в честь Святителя Николая, защитника и покровителя моряков. Если не было Литургии, выпивал стакан чаю и в храм. Скоро консульская церковь приобрела такое благолепие, как и должно быть в православном храме. Завел о. Николай две тетради.