Рассказы о Тверских святых

19 Ортемка пошлепал толстыми губами, помычал, но так и не сказал ничего. Он повернулся к Техе и тот, наморщив лоб, с трудом стал выговаривать непривычные имена: – Быдто Петр… Иван… быдто, мудрено, не упомнить. Ефрем коротко вздохнул, прочитал молитву в память погиб- ших. Называя их языческие имена, споткнулся, снова попрекнул себя: «Не один год с ними бок о бок толкался, а кликал все: Раз- гон, да Костка, да Кля. Грех это, грех». Когда закончил молитву, в груди снова колыхнулось волнение. Но теперь оно было каким-то мягким, теплым, не тревожно-жгу- чим, как прежде. «Идти к людям со словом божьим, вот что, – нако- нецпришел ответ на те сомнения, что терзали его. –Помнить невин- но убиенных Бориса и Глеба, и Георгия, и этих ребят, – он опустил глаза, пристально вглядываясь в застывшие лица кметей, словно ожидал от них одобрения своих мыслей. – Выберу место от людей недалече, – плечи стали расправляться, спина выпрямилась, голова поднялась и робкая улыбка чуть разжала стиснутые губы, – постав- люизбушку, рядом часовенку…Все со мной будут в молитвах моих, все – погибшие не ко времени…Да и людям, хоть не силен я в вере, расскажу слово божье… что знаю… А князь Ярослав Новгород- ский… как-нибудь без меня обойдется». Он взял заступ, и сырой песок нехотя посыпался вниз, закрывая тела его братьев. Так закончил Ефрем свою боярскую жизнь. Отдав кметям все, что было в насаде, он простился с ними и нанялся к купцу, возвращавшемуся из Смоленска на низ Волги. Поплыл по Вазу- зе мужик, одетый в серый крестьянский зипун, холщевые порты и в валяную из серой шерсти шапку. Только на ногах вместо лап- тей – кожаные сапоги. Так и не смог Ефрем расстаться с ними, не привыкли ноги к другой обувке. Боясь насмешек новых сотоварищей, крепко держал он тя- желое весло, греб старательно; сбиваясь с ритма, порой толкал вальком в спину впереди сидящего гребца. Плыли перед глаза- ми Ефрема берега Вазузы и Волги с их постоянно меняющимися неповторимыми в каждый миг картинами. То сосновый бор под- ступал к краю берега и подмытые водой огромные сосны накло- нялись к реке, словно хотели сказать ей что-то; то березовый лес белел серо-светлыми стволами, открывая и высвечивая всю свою середину. Так прямодушный человек распахивает свое сердце не-