Рассказы о Тверских святых

241 рыву, опустились на колени. Они отдавали дань мужеству, чест- ности, самоотверженности сикео Никорая… XII До конца войны епископ больше не участвовал в общественном богослужении. Жизнь его текла, как у затворника, как в мона- стыре. Он редко выходил на улицу. Газет не читал. Питание его, прежде необильное, стало еще скромнее. Утром и вечером он пил чай, а ел лишь раз в день. Еду ему приносил пономарь Петр из ближайшей харчевни. Основным занятием стал для него перевод Священного Писа- ния. Раньше он мог заниматься этим делом лишь вечером. Ров- но в 6 часов к нему приходил его помощник Накаи-сан, садился на низенький табурет и начинал писать под диктовку епископа. Работа продолжалась ровно 4 часа и прерывались лишь тогда, когда им приносили чай. Перевод богослужебных книг был начат еще в Хакодате. Сей- час владыка занялся переводом Священного Писания. Изредка к нему заходили христианские миссионеры: като- лики, протестанты. Вести, которые приносили они, были так страшны и печальны, что надолго лишали епископа покоя и сна. Душу он изливал лишь своему дневнику. «Пала грусть-тоска глубокая На кручинную головушку. Мучит душу мука смертная, Вон из тела душа просится». «На все воля Божья», – успокаивал себя владыка, но вину в позорной для России войне видел в конкретных людях. Снова писал в дневнике: «А ты, мое бедное Отечество, знать заслуживаешь того, что тебя бьют и поносят. Зачем же тобою так дурно управляют? За- чем у тебя такие плохие начальники по всем частям? Зачем у тебя мало честности и благочестия? Зачем ты не привлекаешь на себя любовь и защиту Божию, а возбуждаешь ярость гнева Божия? Да вразумит тебя, по крайней мере, бедствие нынешнего пораже- ния и посрамления…»