Рассказы о Тверских святых

244 Старый епископ остановился возле него, поставил на землю свой походный саквояж. Сказал спокойно: – Давно не видел я, чтобы в Японии так неуважительно отно- сились к старшим. Часовой вынул из кармана свисток, засвистел громко, про- тяжно. Показался офицер, зашагал к воротам, придерживая ле- вой рукой длинную саблю. – Кто такой? Нельзя! Где разрешение? – заговорил издалека, еще не дойдя до ворот. – Сикео Японский Николай, – представился владыка. – Прие- хал из Токио, чтобы увидеть своих братьев во Христе. – Разрешение… – начал было офицер, но епископ движением руки остановил его. – Если понадобится разрешение, я могу привезти его от гу- бернатора или от самого уважаемого микадо – вашего импера- тора. – Вы Гникорао? – словно только сейчас понял офицер, кто стоит перед ним. Наряду с японским произношением своего имени «Никорай», называли владыку также «Гникорао». – Слы- шал о вас, почтенный сикео, но видеть прежде… – Он показал рукой на ворота. – Прошу. Владыка ступил в лагерь. Такая же картина, что и в других местах. Дощатые бараки, крытые рисовой соломой. Около них – худые, оборванные солдаты. Лица осунувшиеся, потерянные, глаза печальные. Разглядывая владыку, солдаты подходили все ближе и ближе. Растерянность, недоверие сменялось удивлени- ем, радостью, надеждой. – Вы… вы… откуда, владыка? Из России? К нам? – раздались несмелые голоса. – Я – епископ Японский Николай. Живу здесь много лет. А сейчас… приехал к вам… родные мои, братья во Христе. При- ехал к вам посмотреть… Он задыхался от волнения, от непонятной тяжести в груди. У многих на глазах заблестели слезы. И владыка заморгал ча- сто-часто, сгоняя влагу из глаз. – Ох, батюшка, что тут смотреть.